– Это те, что… – я выразительно ткнул пальцем вверх, – которых мне пришлось слегка покрошить в порядке разумных мер самообороны?

– Ага, тока зазря ты с ними так-то, – вступил в разговор второй упырь-красавец. – Чумчары, они злопамятные и долгопомнящие, теперя везде тя искать будут, покуда не решат!

– Чего не решат?

– Тебя! У них хучь носов и нет, а запахи чуют любой легавой на зависть…

– И что ж мне теперь, застрелиться от их любви?

– Беречься тебе надо, хорунжий, – честно предупредили оба. – Щас твоя жизня и копейки медной не стоит, ты сам уже под землёй, а наверху тя чумчары всей кодлой дожидаются. Может, махнёшь рукой, да и нам на прокорм сдашься? Мы-то те, поди, не чужие будем, почти ить родственники! Нет? Ну как хошь, наше дело предложить…

Мы свернули в какой-то узенький проход и буквально через пять-шесть минут вышли к настоящему сказочному городу. Ей-богу, я даже невольно перекрестился, но наваждение не сгинуло, а, наоборот, обрушилось на меня всей своей пугающей реальностью.

Прямо перед нами, не более чем в получасе ходьбы, возвышался самый прекрасный из всех виденных мною городов! Пусть, конечно, я не так много видел, но… высокие белые стены, стройные дома, горящие золотом шпили, разноцветные крыши башен, шумящие кроны деревьев – всё это завораживало и покоряло! Вокруг разливалась какая-то неуловимая аура света, тепла и благорасположенности, буквально озаряя это дивное место.

Я встал разинув рот, едва дыша от восторга и умиления. Моня и Шлёма одновременно покрутили пальчиками у виска:

– Мы ж те говорили, казачок, тута всё как есть одна голая видимость, обман, иллюзия. Держись за нами, короче… О, глянь-кась, от и первая иллюзия сюда обеими ногами чешет!

Я обернулся в указанную сторону. Слева от нас по узкой тропиночке, грациозно покачивая бёдрами, шла стройная красавица в простом крестьянском платье. Лицо, фигура, взгляд, формы – всё в ней вызывало желание и трепет! Да таких красавиц на всём белом свете и десятка не сыщется! Я невольно поймал себя на том, что не свожу с неё масленых глаз…

– От так они нашего брата и зажёвывают, – философски вздохнул Шлёма и неожиданно громко рявкнул: – А ну отвали, грымза липучая, энто наш хорунжий!

– Ой, внучек, да куды ж вам двоим-то стока мяса?! – звонким, словно хрустальные зимние бубенчики, голоском взмолилась красавица. – Всё одно Хозяйка отберёт, чё ж жадничать? Чай, я, беззубая, много не съем…

– Пошла прочь, Фроська-попрошайка!

– Ну хучь косточку бедренную на супец? Я ить его первая заприметила, я ему дорогу завернула. – Девушка встала передо мной вплотную, и я вдруг с ужасом вспомнил, где мог видеть этот пронзительный взгляд. – Ну а ты сам, казачок, нешто не уступишь бабушке? Бабушка голодная, бабушка кушать хочет, бабушка уже неделю, почитай, как свежей кровушки не лизнула. Возьми сабельку острую да своею рукой и обруби кусок, какой не жалко. Лучше филейный! Ну не жмотничай, ты ж небось благородный, давай не слушай их, режь, да помясистее…

– Пошла вон, синявка с плесенью, – дружно замахнулись на неё мои знакомцы, а я так и стоял столб столбом, протирая глаза, веря и не веря всему происходящему. Неужели эта прекрасная девушка Ефросинья на самом деле и есть та злобная старушенция, что сбила меня с пути? Неужели в этом оборотном мире действительно так легко обмануться? Неужели моя единственная защита и опора здесь – это двое нахальных упырей, имеющих свой гастрономический интерес к моей скромно-упитанной персоне?

– Ох, да хоть ухо ему откусить дайте, волки заразные! – Отчаянно застонав, красавица всем бюстом кинулась мне на грудь. – Хрящику живого на холодец хотца-а!