– Что? – удивилась я. – Почему тебя так волнует, с кем я встречаюсь и с кем у меня какие отношения? Больше года тебя это не интересовало, почему это вдруг забеспокоило сейчас?

Гера на секунду замялся, но быстро нашёл, что ответить:

– Я просто не хочу, чтобы ты была обманута.

– Кем? Им? Знаешь, я почему-то в этом сомневаюсь.

– Почему?

– Все очень просто – у нас с ним нет никаких отношений.

– Неужели?

Это было последнее, что я слышала, – мне вдруг стало тяжело дышать. Глаза застлала темная пелена, и я поняла, что на сегодня мой рабочий день закончен. Откуда-то издалека могла услышать, что творилось в библиотеке, какую вызвала панику. Я отдаленно чувствовала чьи-то прикосновения, но не знала толком, кто это. Единственный, чьи руки опознала, был Гера. Я чувствовала его каждой клеточкой своего уставшего тела, знала, что это он, и потому хотела, чтобы он прекратил меня касаться. Во мне всплывали давно забытые чувства: я хотела любви, обнимать, утешать, когда ему это нужно, и получать то же взамен; смеяться вместе с ним и просто чувствовать его прикосновения на своей коже, ощущать его дыхание, когда он спит. Но холодный нож, который Гера когда-то вонзил мне в сердце, вдруг напомнил о себе, и стало так больно, что я со слезами на глазах прошептала: «Отпусти меня», после чего погрузилась во тьму.

Вокруг был холод. Ужасающий холод, который так и норовил заморозить меня на веки вечные. Маленький, но всё же сильный, во мне горел огонь. Я думала о нём когда-то и всё же могла жить без него. Но какой бы сильной я ни была, всё равно оставалась слабой и беззащитной где-то в глубине души. Верила, что найдётся тот, кто не причинит мне вреда, с кем я смогу позволить себе быть слабой. Мне надоело быть сильной, но я должна – чувство долга не позволяло мне ни перед кем показать, кто я на самом деле, не считая тех, кто заслужил моё доверие. Для остальных же на мне всегда были маски, но я не могла больше жить по-другому. Я перестала верить людям уже очень давно, и Гера мне в этом помог.

Я открыла глаза и в тот же момент их закрыла – яркий свет ослепил меня. В то же мгновение, словно лезвиями провели по глазам, у меня заболела голова. Боль была настолько резкой, что хотелось что есть силы закричать на всё живое и неживое. Хотя ни те, ни другие не виноваты в этой адской боли. Когда я более-менее начала приходить в себя и вновь открыла глаза, боль отступила. Поняла, что нахожусь в больнице. Капельница, монитор, показывающий сердцебиение, маска, через которую поступал кислород, – я лежала в больничной кровати, неспособная двигаться. Все мои силы куда-то ушли.

Меня, было, охватила паника, но здравый смысл объяснил, что причин для неё не имеется. На работе скорее всего мне дали больничный, ну а больше я ни о чём таком не беспокоилась. Здесь мне в любом случае уже оказали необходимую помощь. Единственное, что я не очень могла понять, – почему Гера за меня так беспокоился? У меня не укладывалось в голове: ведь что-то же побудило его ко мне прийти и это всё высказать. Пока я лежала и думала, дверь в мою одиночную палату скрипнула, и в неё вошёл медбрат.

Но что-то в нём было не так. Внешне всё было совершенно обычно, но кое-что не давало покоя. Я изучала его своим уставшим взглядом: белый халат, штаны, обувь, короткие русые волосы и глаза… мёртвые глаза.

И вдруг меня посетила тень догадки, но, когда я всё окончательно поняла, было уже поздно что-либо предпринимать. Он предстал передо мной, и мне не захотелось просыпаться и возвращаться в этот кошмар.

Я никогда не мог себе представить, каково это – когда человек теряет перед тобой сознание. Теперь знаю. Причем самое страшное то, когда ты не знаешь, что происходит и как помочь. Насколько мне известно, Элла так и не пришла в сознание в течение двух часов, что я был в больнице, а что случилось, врачи мне не говорили, мол, я не родственник и не стоит волноваться за чужую жизнь. Но, насколько я знал, родственники у Эллы были, правда, далеко, а потому ничем не могли ей помочь. В итоге пришлось покинуть больницу, так ничего толком и не узнав.