– Ирод! – поднимаясь к себе на этаж, бубнёж женщины слышался очень долго, а мы так и продолжали стоять в обнимку.

– Надо закрыть дверь, – мной овладел странный ступор. Произнести необходимое действие смогла, а вот с выполнением задачи не справилась. Даже рукой или ногой не смогла пошевелить.

– Надо поговорить! – решительно произнёс Герман. Вот у кого не было проблем с передвижением. Он аккуратно отстранил меня от своего тела, увеличивая расстояние. А меня пробил озноб…

– Я понимаю, что доставила вам неудобство, – старательно отводила глаза в сторону, стараясь смотреть мужчине выше головы. Потому что стоило только сфокусироваться на его глазах, как взгляд сам по себе полз вниз. Туда, где витые мышцы на руках переходят в широкие плечи, а там ниже, до пресса с кубиками.

– Меня это интересует меньше всего, – он отмахнулся от моих предположений и попытки извиниться, и пошел на кухню. А в ванной комнате запищала стиральная машинка, оповещая о завершении поставленной задачи.

– Я сейчас, – обрадованно воскликнула в ответ и убежала вытаскивать бельё. Сердце сходило с ума и пыталось покинуть грудную клетку. Но это тот самый момент, который позволит перевести дыхание.

– Ты долго, – в тот момент, когда рубашка висела на сушилке и все складочки были аккуратно разглажены, на пороге появился Герман.

– Я всё, – смущенно улыбнулась в ответ, подходя к мужчине, что загородил выход. Но он и не думал посторониться или выйти. Стоял как скала и сверлил меня тёмным взглядом. Лишь на секунду в них сверкнул желтый огонь и сразу потух. Но списав всё на нервный срыв и эмоциональное истощение, произнесла. – Пойдём?

Неохотно он развернулся, пропуская меня вперёд. Но проход был слишком узким. Я не смогу пройти так, чтобы не задеть его. Он, наверное, издевается надо мной. У меня передозировка Цветочком!

– Вы забыли, где находится кухня, Герман Натанович? – сложив руки на груди, всем своим видом показала, что не пойду вперёд него.

– Прекрасно помню и на память не жалуюсь, – как ни в чём не бывало, проговорил мужчина. И даже на миллиметр не сдвинулся с места.

– Тогда вперёд! – указала рукой на выход и осталась ждать. Герман улыбнулся и пошёл в указанном направлении.

Мужчина двигался бесшумно, поступь плавная, словно хищник. Зайдя на кухню, сел за стол, а я принялась накладывать суп. Самый сложный момент вышел с хлебом. От сильного, нервного напряжения, руки дрожали, а нож был неожиданно острым. Случайно задев палец лезвием, я даже не ойкнула и не показала вида.

Витя всегда ругал меня за неуклюжесть и со временем научилась скрывать такую мелочь. Чтобы не плодить в семье скандалы. Ушибы разных степеней тяжести, порезы, неудачно прищемленные в дверях пальцы научилась тщательно скрывать. И вот сейчас, стоя на кухне, сработал выработанный с годами инстинкт. Просто подогнула палец так, чтобы не пролить кровь на стол.

– Кушай, – пододвинула всё близко к мужчине, а сама пошла обратно в ванную, чтобы обработать порез. – Сейчас вернусь.

– Сильно болит? – тихий мужской голос заставил остановиться на месте.

– Вы о чём? – интересно, как он сумел заметить. Я же тщательно всё скрыла.

– О твоём порезанном пальце, – он устало вздохнул и с грустью посмотрел на ароматный суп в тарелке. – Неужели ты надеялась это скрыть?

– Я? – вот это действительно наблюдательность. – Сейчас вернусь.

Почувствовала, как тёплая влага начала скапливаться в сомкнутой в кулак руке. Да и что сказать не знала. Мне было стыдно, как всегда, в таких ситуациях. Сбежав в ванную, включила холодную воду в раковине и подставила порезанный палец под струю. Чёрт! Вся рука в крови, а теперь ещё и белоснежная раковина.