— У тебя сейчас глаза убийцы, — прошептала она, быстро отходя.

Уж на что, а на инстинкт самосохранения оборотни редко жаловались. Вот и девушка почувствовала нешуточную опасность.

— Смотришь в самую суть. — Никс занес руку, чтобы ударить в перекладину с дырочками, где скрывалась вентиляционная шахта, и тяжелая дверь открылась.

Кира

Было совершенно необъяснимо больно, просто до смерти. Меня так не крутило, даже когда муж предал по всем фронтам. В тот раз я злилась, билась от отчаяния, проклинала весь свет, но не ощущала внутри пугающей пустоты, будто из меня вынули саму жизнь.

Даже подставленная, оболганная, я хотела барахтаться в том море неприятностей, чтобы выплыть на берег, встать крепко на ноги. Собиралась выжить даже на прицеле коллекторов, не дать разобрать себя на органы. Но сейчас на меня напало какое-то оцепенение: хотелось задрать голову и выть на молодую луну от отчаяния.

Это было нелогично и пугающе. Вроде бы сама виновата, надо думать головой, а не телом. На что рассчитывала от спонтанной близости, дурында? Да еще с тем, в ком живет зверь. 

Но я не могла перестать смотреть на выход пожарной лестницы на крышу в ожидании чуда. Вот сейчас он прибежит, с размаху вмажет по брюнетистой морде вруна и скажет, что все это не гон, не зов природы. И улыбнется мне, чтобы я забыла весь этот бред.

Но его все не было видно.

— Кира, — окликнул меня этот мужчина. Как он представился? Тень? Ну и кличка. Тоже оборотень?

— Я никуда с вами не пойду. 

Я хочу взглянуть еще раз в те глаза. Пусть скажет сам. Хочу увидеть безразличный взгляд, услышать грубые слова, иначе мои ноги не сдвинутся с места. Если не закрою этот гештальт — дышать не смогу.

Звучит глупо, ведь я даже не знаю его имени. Сумасшедшее ощущение посетило меня вместе с песцом — будто наконец-то я там, где должна быть. Почудилось, что могу расслабиться, больше не бояться мира. Меня словно выкинуло водяным смерчем из бушующего моря жизни на пуховые облака, где я буду в безопасности. Вот только кто знал, что они эфемерны и растают от одного слова из трех букв — «гон». Бока от падения болят!

Бредово, но пусть меня лично ткнут носом в проделку, как котенка. Наверное, тогда я поверю и научусь избегать не тех мужчин. А пока мое тело слишком хорошо помнило ласки. Разве так любят лишь из-за заложенных природой инстинктов размножения?

Язык тела не врал! Не верю.

А как он смотрел на меня? Будто я весь мир. 

Так не смотрят, когда только берут, верно? Правда же?

Снизу все еще раздавались звуки драки. Тень опустил голову, будто мог видеть через крышу, и недовольно покачал головой. Выглядел так, словно ему самому жутко не нравилось, что он делает. 

И я подошла к краю, чтобы тоже взглянуть. Я ведь не обладаю звериным слухом и обонянием, я всего-навсего человек.

— Не смотри, — вдруг сказал Тень.

Но кто слушает, когда так говорят? Тем более шум драки смолк. Может, песец как раз летит ко мне по лестнице?

Я осторожно заглянула за край крыши и пожалела, что не послушалась Тени. Лучше бы я сомневалась в песце, лучше бы обманывала себя подозрениями. Так в душе сохранилось бы что-то светлое.

Неожиданное молниеносное движение разрезало пространство, я почувствовала легкий укол и то, как немеет тело.

Спасительная темнота. Может, в ней я найду часть своей души?

Но нет. Даже здесь перед глазами стояла картина, как уже голого оборотня заваливает в сугроб девушка, седлает его и скидывает одежду. А вокруг спокойно снуют другие оборотни — убирают тела, прыскают чем-то разъедающим на кровяные пятна.

Гон. Это гон. Просто гон. 

Животный мир, животная страсть. Животные чувства.