В момент этих воспоминаний все смеялись, не забывая показывать фото находки. На них две мордашки — мне двенадцать, сестре шесть — смотрели на фотографа глазами-бусинками. Я явно была недовольна, что меня нашли, а вот Мира тянула руки к спасителям изо всех сил.

У меня вообще не осталось воспоминаний о том, что произошло тогда, словно ластиком стерли, а Мира часто мучилась кошмарами. Когда я спрашивала, что она видит, она говорила, что на нее набрасываются со всех сторон.

И сейчас Ваня с Женей оживили ее самый страшный кошмар.

Мира снова выросла рывком, в одно мгновение став размером со взрослую медведицу, и бросилась биться не на жизнь, а на смерть.

— Отошли все! — крикнула я гортанно.

Я сейчас не думала ни о чем — просто знала, что надо быстрей спасти Миру. Что сама меньше сверхов, что слабее — не думала. Расшвыряла их в стороны, видя перед собой только перепуганные глаза сестры в звериной шкуре. Она уже прилично подрала парней и по инерции бросилась на меня. Я успела подставить руку, и тут же ее пронзила боль. Зубы у сестры были что надо!

Мира застыла, глядя в мои глаза, медленно разжала челюсти и на глазах обернулась обратно.

Женя тут же сорвал скатерть со стола, а я помогла замотать голую сестру. Мира вцепилась в меня клещом, рыдая и постоянно повторяя:

— Прости, прости, прости.

Она всегда так вела себя, если даже царапала меня. Колючка, злючка и вреднючка, стоило ей нанести реальный вред, она тут же посыпала голову пеплом.

— У тебя кровь не останавливается! — Ваня частично размотал Миру под ее обиженное «эй» и оторвал от скатерти длинную полоску ткани. Он тут же кинулся обматывать мою руку, которая стала красной, словно мои туфли на шпильке. В итоге накрутил непонятно что.

— Лекарь из тебя аховый. — Я прижала к себе голову Миры, поцеловала в макушку. Она все еще повторяла «прости», но уже тише, так, чтобы слышала только я.

— Ну вот, теперь лазанья отменяется, да? — Женя разочарованно вздохнул, но взгляд у сверха был невероятно сосредоточен. Особенно на Мире.

— Заживет. Я же сверх. — Я была равнодушна к травме, но не к сестре: — Мира, все хорошо. Это гормоны. Ты справишься.

— Ты бы так никогда не сделала! — Нижняя губа Миры задрожала.

— Неправда. Когда я была в твоем возрасте, то покусала главу, — шепнула я.

— Правда? — Ваня даже руку мою отпустил от удивления.

— А за какое место? — уточнил Женя. Как помощника главы, его явно неспроста интересовал этот вопрос.

— Не скажу, — вспомнила я те деньки. — Мне за это до сих пор стыдно. Так что, Мира, не ты первая, не ты последняя.

— Ага, только помни, что слово может ранить даже сильнее твоих зубов. У оборотней не только регенерация хорошая, но и память. Ты бы перед сестрой не только за рану извинилась, но и за фокусы.

Мира подняла на меня взгляд. Я читала ее эмоции, будто она была открытой книгой. И обняла ее крепче, зная, что мы самые близкие друг другу существа на этом свете.

— Нам нельзя ругаться, помнишь? — шепнула я ей на ухо. — Ничто в этом мире не может нас рассорить.

Мира смотрела на меня взглядом побитой собаки. Кивнула и шмыгнула носом.

— А теперь приводи себя в порядок, а я здесь уберусь.

Скоро нагрянет очень важный для сестры гость. Судьбоносный.

— Оденься красиво, — шепнула я, чувствуя себя так, будто отдаю правую руку человеку с двумя руками. Дурацкие эмоции!

Я же обещала, что сестер ничто не поссорит. Алрик ее, надо помочь им встретиться как следует.

Я начала разматывать бинт, но Ваня поймал мою руку:

— Рано.

— Мне нужно приготовить лазанью.

— Еще не затянулось.

— Спасибо за помощь, я сама.

Ваня посмотрел на меня так, будто хотел еще что-то сказать, но тут его телефон зазвонил.