Вопросы без ответов изматывали. В комнату возвращаться не хотелось. Да и там ненамного теплее, а еще эти мухи… Я сидела на лавке, пока не окоченела окончательно. Зуб на зуб не попадал, когда покинула сад.

В комнате было сыро и промозгло. Я забралась под тонкое одеяло прямо в одежде, но даже так не могла согреться. Шальная мысль пришла в голову, и я попыталась ее воплотить.

– Дух этого места, призываю тебя, – произнесла я напряженным голосом.

Ничего не произошло. Я повторила попытку еще дважды, но также безрезультатно. Не солоно хлебавши, я укрылась с головой и думала, что не усну. Равнодушно подглядывала за атакующими балдахин насекомыми, пока глаза сами не закрылись. Мне приснился дом, мама, папа. Во сне я точно осознавала, что все это лишь привиделось. Плакала, но проснуться не могла. Звала родителей, но они уходили от меня все дальше…

После дебютной зарядки и тренировки в воскресенье, три дня я чувствовала себя инвалидом. Болели все мышцы, движения давались с трудом. Но в то же время постепенно становилось все лучше, и в теле появлялась до этого невиданная легкость. Даже походка начала меняться, делаться пружинистой упругой. Тело наливалось силой и выносливостью, параллельно тому, как закалялся мой дух. А он точно закалялся, потому что при виде моего убого жилища уже не возникало щемящей тоски по комфорту. Я даже попыталась придать каморке уютный вид – вычистила до блеска ванную, намыла пол и стены в комнате. Выпросила у мадам коврик и постилку на табурет. Вычислила часы нашествия насекомых, и теперь чувствовала себя спокойно, когда точно знала, что они не прилетят. А в положенное время пряталась на кровати, которую я тоже, кстати, привела в порядок – выбила матрас с подушкой и потребовала себе чистое и приглядное на вид белье, как и более теплое одеяло. Последнему способствовало опасение, что если и дальше буду мерзнуть по ночам, то хроническая простуда мне обеспечена. А болеть нельзя было никак, потому что я строила план побега.

В день уборки сада, я напросилась стаскивать листья к месту костра, который решено было устроить в аккурат возле забора. Вот тогда-то я и исследовала его по периметру, стараясь делать это ненароком. Забор, конечно, выглядел устрашающе – высоченный бетонный, обнесенный по верху колючей проволокой. Складывалось впечатление, что нахожусь в местах не столь отдаленных. Примыкал забор прямо к скале, не оставляя никакого зазора. К слову, щелей в нем вообще не было, посмотреть, что там дальше, не представлялось возможным. Ворота выглядели более чем внушительно и закрывались на несколько замков.

В этот же день я хитростью выпытала у Стеллы, что ключи от ворот хранятся у главной по кухне. Вскоре я и с самой Брунгильдой познакомилась, как прозвала ее про себя. Всех танцовщиц загнали вечером на кухню – помогать мыть посуду после какого-то пиршества. Девчонки-поварята не справлялись. Вот там-то я и увидела эту женщину-воительницу. Ее бы заковать в доспехи, посадить на коня, да отправить воевать против вражеского войска, а не поручать командовать веселушками, какими оказались работницы кухни при ближайшем знакомстве. Таких гром баб мне еще не приходилось видеть. ростом под два метра, широкая в кости, страшная на лицо и вечно орущая. Вот такая была Брунгильда. Настоящее имя у нее какое-то мудреное, я даже запомнить его не смогла. Да мне и не нужно было. Когда я первый раз назвала главную по кухне кличкой собственного изобретения, Аня чуть не померла со смеху. Так с моей легкой руки прозвище к ней и приклеилось. В последствии ее называли не иначе, как Брунгильда.