Несмотря на шум телевизора, дядя Леша спал на кровати, вытянув одну ногу в шерстяном носке из-под одеяла. Роман не стал его будить, а вернулся на кухню, где уже был налит чай в изящные праздничные кружки с тонкими стенками, очевидно, взятые из серванта в честь визита гостя.

– Как поживаешь, Рома? – спросила тетя Зина. – Давно освободился? Устроился где-нибудь?

Они вообще знали, что он уже вышел? Пластинину стало интересно, а сам Гоша в курсе? Ведь они не общались последние несколько лет, да и сейчас, на воле, он ни с кем из старых знакомых не контактировал. Только матери сообщил, что все в порядке.

Вкратце он пересказал последние события своей жизни, не вдаваясь в подробности и не называя даже города, где поселился – мало ли что. Закончив, он наконец решил задать мучающий его вопрос:

– Тетя Зина, а Гоша давно у вас был? Как вообще у него дела?

Старушка сперва испытующе посмотрела на него и отвела взгляд в окно. Помолчала, затем вытерла глаза рукой и сказала:

– Так у нас Гошенька. Куда ему теперь…

У Романа внутри екнуло.

– В смысле?

Тетя Зина снова помолчала, подбирая слова.

– Убили сыночка нашего, на кладбище он теперь, здесь, в Олонце.

Роман выругался вслух, замолчал, осознавая услышанное. Ближе Гоши друга у него не было, по крайней мере последние пятнадцать лет. И пусть их взаимоотношения были сложными, а последнее время и вовсе сошли на нет, но каждый из них знал, что где-то в мире есть друг, на которого можно положиться. А теперь такого человека в жизни Пластинина не стало.

– А кто? Как? Когда? – он понимал, что заставляет мать заново вспоминать ужасное горе, но не мог сдержаться.

Старушка опять глубоко вздохнула, положила морщинистые руки на стол, сцепив пальцы в замок.

– А кто вас убить может, Ромочка? Бандиты какие-то. Думаешь нам рассказали подробности? Кому-то не понравился, мешался. Нашли Гошеньку в Ленинграде… на стройке заброшенной, – ее голос дрогнул, – узнать смогли только по удостоверению, что при нем осталось. Так его бедненького изуродовали, – она перекрестилась.

Роман сжал кулаки, задумался: кто из бывших сослуживцев может быть в курсе произошедшего? У кого узнать детали? А зачем они ему? Будет мстить? Вряд ли. Но ответы были нужны, хотя бы для себя. Так уж он привык жить.

– В закрытом гробу ведь хоронили… ты прости, не могу я вспоминать, сердце кровью обливается, – тетя Зина закрыла ладонями лицо и заплакала.

По ее реакции Роман решил, что это случилось недавно. Хотя разве можно рассчитывать, что мать сумеет смириться с убийством единственного сына, даже спустя годы? Разве ее душа перестанет разрываться на куски при воспоминаниях о его мучительной смерти?

– А Саня… Саша давно приезжала? – задал следующий наболевший вопрос Пластинин о самой главной женщине в своей жизни, по крайней мере, в тот момент для него это было именно так.

– После похорон не видела я Сашеньку. Тогда она сказала, что уезжает из города, не сможет тут дальше жить.

Саша была лучшей, единственной, первой подругой Романа и по странной иронии жизни – женщиной Гоши Марченко.

– Ромочка… подай корвалол, в холодильнике стоит пузырек, – попросила тетя Зина, прижав руки к груди.

Напоив старушку лекарствами и уложив на диван, Пластинин вышел во двор, хотелось курить. Он завернул за дом и расположился в беседке, где много лет назад они любили просиживать ночи напролет за шашлыками, пивом и разговорами. Все еще потрясенный известием, Роман позабыл зачем приехал, на него нахлынули воспоминания… а вспоминать Гошу было невозможно без мыслей о Сане – Александре Алмазовой, так тесно их жизни переплелись. И не сложилась бы его судьба таким драматичным образом, если бы не встреча с этими людьми. Так как же все вышло?