То есть, вот такие моменты, когда мы что-то планируем на детей, хотим от них и опасаемся что… а они уже во всю чем-то живут и нам не говорят даже не потому, что не спрашиваем, а потому что начнём вмешиваться. Поэтому я и думаю, что с младшей мне надо как-то по другому, но в голове набат, и страх сжимает сосуды, и прочее. Я не могу думать и мне больно. Ей тоже больно и её лимбическая система сейчас вообще бьёт в набат (снова!). Моя тоже в панике. Вижу её запавшие глаза и в голове материны слова: увидеть Париж и умереть. Зачем мы так друг другу усложняем жизнь? Для чего ей это всё? Давление на меня? Так ведь не помогает – раньше надо было думать, пока телефон в лапках был.

На самом деле не всё так плохо, мы нормально разговариваем и общаемся, просто трудно пришлось её кормить вчера в ночи, потому что она протянула время и за весь мой активный вечер не сподобилась доползти до кухни. Мы звали её все по нескольку раз, просили нормально, но в 21 час я взорвалась и наорала, сказала, что за волосы её туда притащу и накормлю насильно (ела она две чайные ложки творога на завтрак и суп с Дасей в 11 часов утра только – потом вода!) Почему всё через задницу делается, а? Не покидает мысль, что она всё это делает для того, чтобы нам было что обсуждать – подсознание страшная штука!

Сима-сан влетает на свежеокрашенную кухню! Она единственная из кошек ходила с цветным боком вчера! Зая отличилась тем, то она точно не за зож – еда закончилась и Зая впала в панику. Мыша металась, кого спасать от усталости, меня или Дасю – так и не разобралась. Енот и папа-ся пропустили оба абсолютно всё.

А сегодня мы закрасили стенку за напольными тумбами – сейчас краска схватится, и помою там полы, и будем собирать кухню на место… потому что пока мы вообще едим в зале, и йогу я делала на кухне с утра – больше не хочу.

Ставить мусорное ведро под раковину и годами не выдвигать тумбу и не мыть под ней это зло, великое и противное зло! Хуже только не мыть плиту по бокам и шкафчики – нет, хуже шкафчики скреплять шурупами!!! Хрен найдёшь, где они сцеплены, и хрен вытащишь без жертв и разрушений.

Енот пришивала петельки к занавескам – шторную ленту с лёту я не нашла в своих запасах!

Ехала сегодня на работу и вспоминала ночной разговор с мужем – он много чего сказал, лишнего в том числе, но главное, что сказала ему я, кроме всего прочего:

– Вот девочки вырастут, уйдут из дома или просто перестанут с нами выходить куда либо и я заведу собаку – буду с ней гулять подолгу и всё такое. Чтобы с тобой дома не сидеть.

Папа-ся конечно фыркнул на это, заявил, что я кошатница, а я ехала на работу и гуглила объявления на авито про собак. Это мы так тяжело переносим обострение у Енота после болезни – она никак не может из него выйти. Больница, конечно, поможет, но надо учиться самим (самой)

В школу она не пошла…

Мелкая по-прежнему не ест, выглядит, как смерть, шепчет чего-то и ползает в туалет (чем?). Папа-ся орёт по этому поводу – а по мне так не ори, возьми на себя ответственность запихнуть дочь в больницу и объясняй там, что она вот такая, а я устала, у меня лапки. Совсем устала и совсем лапки – я пять лет по больницам уже! Дася вообще заявила, что ситуация напоминает ей прошлого года январь, когда я уговаривала папа-сю есть и ходить, выходить из дома буквально, а он лежал! Очень хочется орать и ругаться на Енота. Да ещё и Дася дохает, как туберкулёзник, выкашливая лёгкие и слизь.

Енот по прежнему не ест – мутит её от всего, от любой еды. В выходные надо взять себя в руки и с любовью её кормить – сейчас совсем нет сил, моральное выгорание. Я не знаю, как с этим справляются люди, я пока только уходила в творчество и…