Счастливая жизнь дала трещину, когда муж Евгении потерял работу и стал жить на пособие, ожидая свободной вакансии на аналогичную должность той, которую он ранее занимал. Оказавшегося временно безработным мужчину угнетала роль приглядывающего за детьми няня, из-за чего он часто пребывал в дурном настроении и критиковал Евгению за её поздние возвращения домой вместо того, чтобы быть благодарным ей за то, что жена самостоятельно содержит семью, работая за двоих.

Топя на дне стакана кажущийся ему унизительным для мужчины статус безработного домохозяина, мнительный супруг Евгении вбил себе в голову, что она поздно возвращается домой не по причине сверхурочной работы, а потому что тайно встречается с другими мужчинами и собирается его бросить. Верная жена и ответственная мать двоих детей ничем подобным не занималась, однако переубедить утратившего в себя веру супруга не могла, периодически сталкиваясь с его сценами ревности и поднятием на неё руки в состоянии алкогольного опьянения.

Отказываясь терпеть подобное отношение мужа, Евгения молча собирала вещи и уезжала вместе с детьми к своей матери Валентине Михайловне. Протрезвевший супруг неизменно приезжал к свекрови и молил жену о прощении, обещая ей больше никогда не пить, не поднимать на неё руку и устроиться в самое ближайшее время на работу. Ради сохранения семьи Евгения прощала мужа и возвращалась к нему с детьми, не раз предоставляя мужчине шанс доказать его слова делом.

Однако после очередных безуспешных попыток найти работу по душе муж снова напивался, устраивал ссору и распускал руки, что продолжалось порядка двух лет, пока терпение женщины не иссякло. Однажды Евгения принесла супругу документы на развод и сообщила, что уходит от него с детьми навсегда, на что прижатый к стене муж повёл себя крайне неадекватно даже по его меркам, приставив большой кухонный нож к горлу родных детей и пригрозив убить их и себя, если жена уйдёт.

Вид плачущих в испуге малышей, которых собственный отец взял в заложники, стал для стойко переносившей несколько лет выходки супруга женщины последней каплей и спусковым крючком. Испытав по отношению к мужчине неконтролируемый приступ гнева, Евгения выхватила у мужа нож, повалила его на пол и нанесла супругу в состоянии аффекта двадцать семь ножевых ранений, половина из которых оказались смертельными. Обеспокоенные громкими криками соседи семьи Жилиных вызвали полицию, офицеры которой арестовали Евгению и отвезли её с детьми в участок.

Адвокат женщины настоятельно убеждал её раскаяться перед судьёй в убийстве мужа, чтобы Евгения, как мать двоих находящихся у неё на иждивении детей, могла получить умеренный срок заключения. Однако женщина не чувствовала себя виноватой и заявила на суде, что жалеет лишь о том, что не развелась с супругом раньше и предоставила ему слишком много шансов на то, чтобы исправиться, не понимая, что этого никогда не произойдёт. Евгения заявила, что не раскаивается в содеянном и совершила бы убийство мужа вновь, чтобы защитить детей.

Судья счёл подобное признание женщины признаком того, что она представляет для общества потенциальную угрозу и вынес Евгении обвинительный приговор с максимальным сроком тюремного заключения в двадцать лет общего режима без права на условно-досрочное освобождение. Так, Евгения Жилина стала узницей единственной в Латвии тюрьмы для женщин, а её пятилетний сын и четырёхлетняя дочь оказались по решению суда под опекой их бабушки Валентины Михайловны.

Слушая уже какое-то время ровное посапывание подруги, доносящееся с верхних нар, Марьяна с нетерпением ожидала сегодняшней встречи с дочерью, которая в это самое время незаметно выскользнула с плюшевым мишкой из своего приморского дома в Вецаки и кралась вдоль деревянной дорожки к дюнам, где любила загорать с мамой до её заключения в тюрьму. Соня знала, что после свидания с мамой её посетит социальная работница, поэтому надеялась, что дедушка не накажет её за уход из дома без спроса, чтобы не предстать в глазах соцработницы в дурном свете.