– А страсть Абеляра к Элоизе ты тоже ставишь под сомнение? – спросил Адам. – Наверно, это был страстный любовник, иначе дядя Элоизы не прибег бы к… некой хирургической операции, чтобы умерить любовный пыл молодого человека.

– Абеляр, – возразила Стелла, – втайне смирился с операцией. Он был поэт, но не мужчина. Вместо того чтобы проявить себя в деле, он теперь мог удовлетвориться написанием писем.

– Какая нелепость! – фыркнул Адам.

У него возникло подозрение, что Стелла сочиняет пародии на самые великие любовные истории. Возможно, она использует его как подопытного кролика, чтобы проверить, какой эффект производят её рассказы.

– Ты случайно не собираешь материал для книги? – саркастически спросил он.

– Я не пишу романы. Я их проживаю.

Тут перед ними возникла массивная фигура Ван Нордхайма под руку с Ирмой Ривингтон, многократно разведённой леди. Голландец вежливо поприветствовал их. Стелла холодно кивнула.

Итак, двое встретились, подумал Адам.

Адам и Стелла продолжали прогулку. Побережье Испании едва виднелось вдали.

– Испания – такая романтическая страна, – с притворной серьёзностью заметил Адам. – Здесь появился на свет Дон Жуан, величайший из любовников. Полагаю, ты встречалась с ним?

Он не мог скрыть сарказма в голосе.

– Дважды, – ответила она, зевнув.

Может, она устала от его расспросов? Или её рассердила его ирония? Тем не менее, Адам продолжал гнуть свою линию.

– В чём был секрет Дон Жуана?

– Я устала. Давай спустимся вниз и выпьем.

Адам охотно согласился. Они спустились в её каюту, Стелла смешала ему коктейль.

– Как же ты встретила Дон Жуана? – спросил Адам с прежним сарказмом.

Стелла лениво вытянулась в шезлонге.

– Это было на балу, который давал губернатор Севильи во время карнавала. По мере того как веселье разгоралось, присутствующие становились всё смелее и позволяли себе различные вольности. В ту ночь не одна девушка потеряла голову. Я была донной Анной, дочерью губернатора.

– Ты хочешь сказать, что завладела разумом и телом девушки? – уточнил Адам.

Последовала пауза, Стелла наморщила лоб, словно припоминая, потом продолжила:

– В то время я была этой девушкой. Анна не была обременена излишним умом, но ее твёрдые, вызывающе торчащие груди, не давали покоя поклонникам. Сознавая свое высокое положение, Анна ревностно оберегала собственное целомудрие, однако сейчас её сладострастный взор переходил с одного мужчины в зале на другого.

Развратная старая графиня шепнула ей, что Дон Жуан Тенорио, самый порочный мужчина в Испании, находится среди танцующих в масках. Следует сказать, что жениха самой Анны на балу не было, он выполнял какое-то поручение двора.

– Видишь, – показала ей старая карга, – вон тот высокий, длинноногий мужчина, у которого пестрый гульфик – это и есть Дон Жуан.

Между тем Дон Жуан отыскивал глазами меня – самую недоступную женщину в Севилье. На нём была разноцветная маска, а пестрый гульфик лишь подчеркивал то, что должен был бы скрывать.

Страсти достигли такого накала, когда тает лед холодных церемоний. Дон Жуан, однако, учтиво приблизился ко мне и вежливо пригласил на танец. Он заговорил со мной, подражая голосу моего жениха. Я притворилась, что ему удалось ввести меня в заблуждение.

– Откуда ты знала, как бы поступила девушка? – спросил Адам.

– Это мой секрет. Я женщина. Я знаю, как поступают женщины.

Заинтригованный, что ещё она сочинит, Адам сделал вид, что Стелла его убедила.

– Что случилось потом?

– В то время как некоторые пары продолжали кружиться в танце в бальном зале, мы нашли уединённый павильон в парке. Не было произнесено ни слова. Тяжело дыша от возбуждения, Дон Жуан скинул верхнюю одежду и привлек меня к себе. Наши губы соединились, тела сплелись.