Но собачьи мозги долго цепляться за одну мысль не могут. Да и зачем? Для этого есть хозяин. Пусть у него и болит голова – когда остановиться, где взять пищу, куда идти. На то псы их и заводят.

Никита раздумывает о том, почему отец решился бросить всё и уйти с мест, где прожил долгие, долгие годы. Эти места – родина молодого охотника. Он когда то появился здесь на свет. Прожил всю жизнь. Для него это родной, отчий дом. Иного у него нет. Где бы он ни был, он знал, что здесь его всегда ждут. А теперь?

Только сейчас охотник подумал о том, что для отца то это вовсе не родные места. Он пришлый. Чужой здесь. Чужак. Теперь, когда жена ушла в иной мир, дети выросли – что его держит здесь? Неужели действительно решил поселиться у лесовиков? Жениться на Сокум? Да нет. Быть того не может. Но зачем-то он туда пошел.

Неожиданно из глубин памяти всплывает давнишний разговор. Отец в один из редких периодов откровенности, когда он с едва скрываемой тоской вспоминал о своей прошлой, непонятной сыну жизни, рассказал ему, что хотел бы, если бы вдруг оказался свободен, отправиться на поиски таинственной Счастливой Страны, где люди не знают болезней, не ведают несчастий, не знают голода и холода. Там нет вражды и зависти. Нет предательства и обмана. Там все живут большой счастливой семьей. Что это за «страна» такая и где она находится, молодой охотник так и не понял. Честно говоря, подумал – обычная блажь старика. Фантазии. Какая еще Счастливая Страна? Чего ему не хватает здесь? Но слова отца запомнились. Он потом спрашивал у матери, не знает ли она о такой стране? Она, отряхнув забеленные мукой ладони и утерев предплечьем пот со лба, удивленно посмотрела на сына – Счастливая Страна? Откуда он взял такое? Наверное, это сказки тех, что живёт в городах. Им там скучно. Они как муравьи в муравейниках. Суетятся. Отпихивают друг друга локтями. Вот и выдумывают всякую небыль. Никита не стал говорить матери, что об этой чудной стране рассказывал отец. Понимал, что ей это может не понравиться. Да вскоре и сам забыл. Тем более что и от отца ничего подобного больше не слышал.

И вот сейчас это воспоминание всколыхнулось само собой. Впрочем – смешно. Не станет же отец искать страну из сказок. Да и зачем ему это?

Мать… отец… Как, оказывается, еще недавно он был счастлив.

Пожалуй с неделю молодой охотник добирался до становища лесовиков. Обычно на это уходило дней пятнадцать. Куда спешить? Но в этот раз неизвестность и навалившаяся тоска подгоняли.

И вот пред ним раскинувшееся у берега реки стойбище. Не у самой воды – там слишком много гнуса, а чуть поодаль, на ветерке. Он был здесь не так уж и давно, зимой, полугода не прошло, и представлял, как друзья удивятся его скорому возвращению.

Но ему здесь всегда рады. Со многими, взрослыми теперь уже лесовиками, он вместе рос. Его воспринимали как близкого, родного человека.

– Нет, Накта-Юм, отца твоего здесь нет. Ушел он, – говорила Аина-Ойе, Сокум стойбища, с материнской лаской глядя на поглощавшего с аппетитом вареную рыбу молодого человека, – Но как вода спадать стала, заходил.

– И куда он пошел дальше? Говорил, куда собирается?

– Нет, – седовласая женщина качала головой, – Ничего не сказал. Сказал только, что мать твоя ушла в другой мир, к предкам. Очень печалился.

– А мы думали, что он решил поселиться у вас.

– У нас? – удивилась Аина, – Отчего так решил?

– Ну… – смутился охотник, невольно робея под пристальным взглядом мудрой женщины, – Ну как-то так пришла мысль. Куда ему еще то идти? Со своего места, где прожил столько лет, ушел. В поселок к материным родственникам не пошел. А куда еще ему идти? Кроме как к вам и некуда, получается. С сестрой по всякому рядили… Вот и надумали, что может быть к вам подался.