Касэм-Вай, при выходе, велел Никите не брать с собой ничего – ни ружья, ни ножа, ни каких других вещей. Как он пояснил, в соответствии с их обычаем, всё что принесено на кладбище, должно быть здесь и оставлено. Ничего забирать оттуда нельзя категорически, иначе оскорбишь души умерших и заберешь с собой смерть.

Как только процессия минула пределы поселка, духи тотчас заметили её и увязались вслед за людьми, на что последние и рассчитывали. Об этом сказал пробежавшийся вдруг по окрестным кустам и сразу улегшийся легкий ветерок. На стойбище не должно остаться ни одного человека – ни младенца, ни немощного старика, чтобы кто-либо из духов не вздумал остаться и войти в поселок, поселившись там и гадить затем живым, изводя их одного за другим. Но люди хитрее духов.

Двигались ни долго, ни коротко – минут тридцать-сорок. Наконец подошли к месту, в котором Никите никогда не доводилось бывать прежде. Сама природа здесь залита грустью и безнадежностью. Ни птичьего пересвиста, ни шума ветра. Полная, абсолютная тишина.

Среди редких чахлых сосенок стояло, как показалось молодому охотнику, больше трех десятков маленьких, едва выше его колена, продолговатых домиков, сантиметров семьдесят шириной и немногим больше метров двух длинной. Поверху все они крыты низкими двускатными крышами. Судя по тому, что одни из них еще довольно крепки, а иные от ветхости совсем разваливались, сооружались все в разное время. Какие-то многие годы (если не десятки лет) назад, какие-то не так давно. Два «домика» построены не ранее пары лет назад. Над некоторыми, что посохраннее, вертикально торчат покосившиеся палки – остатки полусгнивших вёсел.

Это кладбище элмхоласэт – Настоящих Людей. Лесовиков.

Придя на кладбище, полагалась громко сообщить: «Мы пришли», чтобы не обеспокоить местное население. А уходя, обязательно сказать: «Мы уходим». В торцах многих домиков заметны маленькие квадратные отверстия – окошки, через которые души смогут навещать свои тела и через которые пришедшие родственники смогут общаться с умершими.

Облас с размещенным в нём плотно замотанным в рогожу телом Вущты поставили у самого края. Женщины, продолжая распевать, отошли в сторонку, а мужчины принялись из принесенного с собой набора досок собирать над лодкой новый домик. Последней возвели из более длинных досок двускатную невысокую крышу. Только теперь Никита сообразил, что это за хатки. В завершение в головах изготовленного захоронения воткнули новое весло, с помощью которого Вущта должна будет править свой облас по реке, ведущей в страну мертвых. Без этого весла душа никогда не сможет добраться до места.

Детишкам-непоседам всё это быстро надоело и они, под укоризненные взгляды взрослых (ругаться здесь нельзя) бегали среди могилок. Несколько стариков так же не проявляли должного моменту почтения, а деловито обменивались мнениями, где бы они хотели, как наступит пора, лежать. Предпочтение явно отдавалось светлым, прогреваемым Солнышком местам.

Сокум полила готовое сооружение чем-то из бутылки, небрежно отбросив её затем в сторону. По расползшемуся резкому запаху сразу понятно – в сосуде обыкновенная водка. Никита отметил – всё пространство между «домиками» покрыто принесенными когда-то и оставленными на кладбище вещами: самых различных форм, разноцветного стекла бутылками, полуистлевшими и совсем свежими берестяными и кожаными сумками и туесами, и прочим бытовым мусором. Множество рыбьих костей. Он вспомнил слова Касэм-Вая, что лесовики никогда не уносят с кладбища того, что принесли сюда – неважно, были ли то похороны или простое посещение ушедших в мир иной родичей. У лесовиков не принято и ухаживать за могилками. Они уверены – земля дала всё вокруг, земля и должна забрать всё это обратно. Всё идет своим чередом.