Площадь Сан-Джакомо сразу за мостом была застроена высокими домами купцов. Все народы христианского мира и немалое количество иноверцев можно было определить либо по вывешенным флагам, либо по национальным костюмам мужчин, ведущих дела у окон и дверей. Рядом с ними стояли и величественные дома венецианских банкиров: двери их были распахнуты перед посетителями, люди в нелепых нарядах приходили и уходили, продавали и покупали со всей серьезностью, хотя были разодеты, словно странствующие актеры, щеголяя в громадных шляпах, увенчанных плюмажами, и ярких масках, усеянных драгоценными камнями.

Непосредственно на площади банкиры и менялы выставили свои столы вдоль всей колоннады, по одному в каждой арке, и торговали монетами, закладными и драгоценными металлами. Когда из рук в руки переходили деньги, маски откладывались в сторону: каждый клиент предпочитал смотреть банкиру в лицо. Были там и оттоманские торговцы: их яркие тюрбаны и роскошные одеяния были не менее красивы, чем костюмы местных жителей. Венеция так активно торговала с Оттоманской империей, что многие богатства Востока попадали в Европу именно через столы венецианских купцов.

Другого пути на Восток не было: до России по морю добираться было сложно. Венеция оказалась в самом центре мировой торговли, поэтому богатства с востока и запада, севера и юга лились сюда рекой.

– Риальто, – напомнил Фрейзе Лука, – это место, где, по словам того неверного, Раду-бея, можно найти священника, отца Пьетро, который выкупает рабов-христиан с оттоманских галер. Вот он, этот мост, то место, про которое он говорил. Возможно, отец Пьетро сейчас там, возможно, я смогу выкупить отца и мать.

– Мы пойдем туда, как только устроимся дома, – пообещал ему Фрейзе. – Но, Воробушек, ты не забывай, что этот оттоманский господин, Раду-бей, – заклятый враг того господина, который стоит во главе твоего Ордена, – и что он не внушал мне доверия.

Лука рассмеялся.

– Помню. И ты правильно сделал, что меня предостерег. Но знаешь, Фрейзе, я бы принял совет от самого дьявола, если бы думал, что это поможет мне вернуть родителей домой. Просто снова их увидеть! Просто знать, что они живы!

Фрейзе положил руку на плечо друга.

– Понимаю, – сказал он. – И они наверняка тоже по тебе скучали: они не видели, как ты растешь. Если мы сумеем найти их и выкупить из рабства, это будет отлично. Я просто говорю, что не стоит очень надеяться. Их захватили оттоманские рабовладельцы, а про возможность их выкупа нам сказал оттоманский генерал. И пусть он начитан, и пусть он вежливо с тобой разговаривал – все это не делает его твоим другом.

– Ишрак он тоже понравился, а она хорошо разбирается в людях, – возразил Лука.

Открытое лицо Фрейзе на секунду омрачилось.

– Ишрак он понравился больше, чем магистр твоего Ордена, – напомнил он Луке. – Я не стал бы полагаться на ее суждение в отношении этого знатного иностранца. Не знаю, какую игру он начал, говоря с ней по-арабски – на языке, который понимает она одна. И если на то пошло, то я не знаю, что за игру она повела, уверяя меня, что он ничего не сказал.

– А вот и ваше палаццо, – заметил паромщик. – Ка де Лонги, на запад от пьяцца Сан-Марко, очень хорошее.

– Дворец? – воскликнула Изольда. – Мы сняли дворец?

– Все большие дома на канале называются «каса», и только дом дожа называют дворцом, – пояснил паромщик. – А причина в том, что они все до единого – прекраснейшие дворцы, равных которым на свете нет.

– И там живут принцы? – спросила Ишрак. – Во всех этих дворцах?

– Лучше принцев, – улыбнулся он ей. – Богаче принцев, величественнее королей. Там живут венецианские купцы – и большей власти нет ни у кого ни в этом городе, ни во всей Италии!