— Я ничего не забыла, зато ты прекрасно вжился в роль, Червинский!

— Ты о чем? – не понимает он.

— О том, что если еще хоть раз будешь меня лапать, я… я…

От огорчения из-за Егора ушла в анабиоз даже моя вездесущая болтливость. Я же никогда не теряла слова и могла нокаутировать любого зарвавшегося мужика парой прицельных фраз.

— Ты – моя невеста, Молька, - ухмыляется Червинский, берет у проходящего мимо официанта бокал с виски и сразу делает внушительный глоток. – И это нормально: хотеть обнимать женщину, на которой собрался жениться. Особенно, когда она надавливает на мои эрогенные зоны, называя «пупсиком».

— Скажи спасибо, что не козликом, - огрызаюсь я, но настроение безнадежно испорчено. Нужно взять себя в руки и доиграть этот спектакль до конца. Марик мне еще пригодится для очередных смотрин с семьей, поэтому лучше не испытывать судьбу и не давать повода сказать мне «нет». – Как променад с рыбой-иглой?

Марик как раз делал второй глоток - и ему явно пошло не в то горло, потому что он резко выкатывает глаза и начинает громко кашлять. А голос Риты за моей спиной, похожий на скрип ржавых дверных петель, говорит:

— Рыба-игла знает, что все ваши «отношения» - чушь и сказка, чтобы замылить глаза родителям Марика. Я, милочка, тоже читаю женские романы и смотрю мелодрамы.

Надо все же сказать ей спасибо, потому что злость возвращает ясность моей голове - и через мгновение я уже во всеоружии, готова гарпунить даже эту несъедобную дрянь. Можно же ее засушить и подарить Наташе на дачу, чтобы отпугивала скворцов от вишен в фруктовом саду.

— Обычно я предпочитаю смотреть блокбастеры про супергероев, а читать интеллектуальную прозу, но я рада, что твои желания совпадают с твоими умственными способностями.

Рита поджимает губы и становится похожей на тряпичную куклу, которой забыли прорезать рот. А я беру Марика под руку и тащу к выходу.

10. Глава десятая: Марик

Глава десятая: Марик

Есть такой сорт людей, которых я просто физически не могу выносить: в их обществе у меня появляется желание глумиться над ними в самой жесткой форме. Примерно так, как это делает Верочка, упражняясь со мной в острословии. Или, точнее будет сказать, оттачивая на мне свои выдающиеся навыки.

Черт, мне нравится ее острый язык!

А моим рукам, как ни странно, понравилось прощупывать ее под одеждой. И даже сейчас, пока Молька с энтузиазмом волочит меня к выходу, изображая удачливого неандертальца, парень в моих штанах с пол-оборота напрягается, стоит подумать о том, что ловкие пальцы точно так же могли бы дрочить мне вместо того, чтобы «залюбить» рукав пиджака. Дважды за час у меня встает – это хороший знак! Но встает на адскую козочку – и от этой мысли сразу появляется зуд в заднице.

Поэтому я быстро возвращаюсь к началу мысли. О чем я там думал, пока не захотел трахнуть Мольку?

Перед глазами, как живой, встает тот хлыщ с лицом, похожим на туалетного утенка. Уверен, если бы мужик постарался, то без проблем точно так же изогнул бы шею. Кто он вообще такой? Откуда взялся среди Леркиных гостей? Не помню, чтобы моя сестра водила дружбу с такими типами, обычно она сама не прочь их постебать.

Но все это фигня, потому что единственное, что имеет значение – лицо Мольки, когда она смотрела на Туалетного утенка.

Просто, блин, чуть не с благоговением. А я, между прочим, выше его на полголовы, и плечи у меня покруче, а если раздеться, так уверен, что у мужика вообще все печально с животом.

— Отвези меня домой, - командует Молька, складывая руки на груди, пока я высматриваю в череде машин свой «Порше».

— Слушаюсь и повинюсь, - усмехаюсь я.