– Ну нет, дорогая, это мне тоже не подходит. Пастуший пирог – это пища для бедняков. Ну тебе ли не знать? – с пренебрежительной усмешкой сказала Ари.

В подобных ситуациях, когда Калли терялась, не знала, как поступить, когда злость и обида брали ее в заложники, она размышляла, как бы на ее месте поступили подруги. Что бы сделала Джел? Миролюбивая, нежная Джел не стала бы возмущаться, приложила бы все силы, чтобы сгладить конфликт. Калли вдохнула поглубже и сказала:

– В таком случае ничем не могу помочь.

Ари явно удивила ее реакция, и в тот же миг она познала ярость душегуба, что воткнул копье в обезображенное тело мученика, а тот, привыкший к боли и страданиям, лишь слабо улыбнулся в ответ. Ари решила продвинуть это «копье» еще глубже.

– Я тебя обидела чем-то? – спросила она обиженным голоском, при этом продолжая язвительно улыбаться.

Что бы сделала Диана? Она плеснула бы врагу в лицо ледяным сарказмом и смерила его таким же взглядом.

– Нет. Не переживай. Я с пониманием отношусь к таким, как ты.

– То есть?

– Жить без денег трудно, да… но без мозгов еще хуже. Ну тебе ли не знать?

«Копье» сломалось, и длинные занозы вонзились в плоть душегуба.

– Лаффэрти, возьми свои слова обратно, иначе пожалеешь! – вспыхнула Ари.

– Ари, возьми себя в руки! Мне стыдно за тебя, – наконец напомнила о своем существовании Мэйт. – Калли, не бери в голову. На самом деле мы тебе сочувствуем. Искренне сочувствуем!

– Спасибо, Мэйт, – выдохнула Калли.

– Да, кстати! Мы с сестрой решили избавиться от наших старых шмоток. У нас их столько накопилось! Может, тебе их отдать, а? Большинство из них, конечно, уже с дырками, а некоторые даже с запахом, но… тебе ведь выбирать не приходится, да? Так что приходи, не стесняйся. Адрес наш ты знаешь. Мы даже трусы тебе оставим! А то в Бэллфойере все говорят, что Лаффэрти последние трусы продали, чтобы расплатиться с долгами!

Ари тихо хихикнула, а вот Мэйт засмеялась в голос, и смех ее перекрыл весь шум многолюдного кафе. Калли даже едва в обморок не упала от бессилия. Все из-за буйства самых сильных чувств: от простого разочарования до клокочущей ярости. Когда-то сестры Максвелл заглядывали ей в рот, восторгались ею, подражали ей… Калли теперь была убеждена, что ключевым фактором такой резкой перемены в одноклассницах стала ее ссора с Дианой и сближение с Элеттрой. Ее плачевное финансовое положение тут не играло никакой роли, поскольку все в «Греджерс» давно были в курсе о ее проблемах. Если бы Калли не перешла к врагу Главной леди, никто бы не вздумал глумиться над ней.

А что бы сделала Никки на ее месте? Беспринципная, дерзкая Никки не стала бы «проглатывать» такое отношение к себе и не тратила бы время на выдумывание остроумных, колких фразочек. Никки действует быстро, смело, примитивно, но результативно.

Калли уже успела отдать заказ на кухню, дождаться его и вернуться к сестрам с подносом в руках.

– Мэйт, капрезе, пожалуйста, – вежливо пролепетала Калли, подавая блюдо.

– О, благодарю, – усмехнулась Мэйт, гордясь тем, что ей удалось ответить за сестру и поставить Калантию на место.

Калли же протянула блюдо Мэйт и резко убрала руку. Тарелка рухнула прямо на голову девушки. Было больно, громко, грязно…

– Что ты наделала, дрянь?! – рассвирепела Мэйт.

– Мэйт Максвелл, где ваши манеры? Вы же ученица знаменитой школы «Греджерс»! – рассмеялась Калли.

Все внимание публики кафе, без сомнения, было приковано к столику с сестрами. Мэйт в слезах, масле и зелени выбежала на улицу. Ари же так просто сдаваться не хотела. Она подняла с пола остатки блюда и швырнула их в Калли, сказав: