Проходя мимо церкви святого Ильи, мимо дома священника он увидел, что дверь открылась и его позвали:

– Заходи, боярин.

«Откуда знает?» – подумал, но приглашение принял и в дом вошёл.

Хозяин шёл впереди со свечой, указывая путь. Пройдя сени, открыли дверь в дом, вошли. Сверху, с полатей на Волонда смотрели шесть пар любопытных глаз.

– А ну, спать! – прикрикнул на них отец Григорий.

Глазу тут же исчезли и вместо них появились светлые головки – братики и сестрички спали вместе, вперемешку.

Вышла попадья, матушка Пелагея, жена Григория, поклонилась гостю.

– Принеси гостю что ни то сухое, – сказал отец Григорий и боярину: – Снимай мокрое, боярин. Высушим, вычистим.

Воланд повиновался.

– Я не крещёный, – сказал Воланд, – ты же поп, отец Григорий.

– Удивил, – усмехнулся отец Григорий, – да, я иерей церкви Пророка Ильи. А поп, так славяне исказили греческое слово папа́с, что значить отец.

Боярин переоделся в длинную рубашку, ниже колен, штаны не дали, на ноги дали мягкие лапти из пеньки без задников. У печи жарко, боярин согрелся.

– Есть будешь? – спросил отец Григорий.

– Нет. Сколько можно?

– Шахматы?

– Ты в шахматы можешь играть? – удивился Воланд.

– Что тебя удивляет, боярин?

– Да нет, ничего. Давай сыграем. В веру свою меня будешь обращать?

– Зачем ты мне нужен? Если Богу ты понадобишься, он тебя сам призовёт?

– Как это?

– Не знаю. Но имя тебе сменить надо. Не хорошее оно. Фалант по-немецки означает «Летучий» – имя главного злого духа.

– По-немецки не знаю, может быть, а меня зовут Воланд, что значить «Поле битвы».

– Не обижайся. Садись, боярин, сыграем.

Сели играть.

– А немцы-то к своему Богу призывают, а вы, греки, почему не хотите.

– Не знаю, – пожал плечами отец Григорий, – так повелось. А где в шахматы научился играть. У викингов не самая любимая игра.

– У простых воинов – да. А ярлы почти все умеют. И я умел. Однажды в Галиссии – это очень далеко на западе – захватил очень дорогую шахматную доску вместе с её владельцем-мавром. Доска очень дорогая: фигурки из слоновой кости, она и сейчас у меня. Ну, вот, пока шли назад, всю дорогу играли.

– А с мавром, что стало?

– Ушёл. Выиграл у меня свободу и ушёл.

– Куда?

– Не знаю. От меня ушёл. Я его на берег высадил у франков.

Домой боярин Воланд пришёл под утро в хорошем расположении духа – почти все партии он выиграл. Потом он часто заходил к отцу Григорию поиграть в шахматы, поговорить о жизни. К греческой вере его никто не склонял, но так за разговорами, стал прислушиваться.

Зимой Воланда вместе с Волком князь Святослав и княгиня Ольга направили в землю вятичей ставить погост у устья реки Оболвь и договориться с князем вятичей о размере дани. И вот там, на Десне он провалился в полынью. Барахтался, ухватившись за кинутую ему верёвку, и никак не мог выбраться на твёрдый лёд, видать ключи там били, лёд тонок был. И он подумал: «Господи, если ты есть, помоги!» И тут же почувствовал камень под ногами. Встал на него, перевёл дух и опять полез на лёд. Лёд оказался в этом месте твёрдым. Воланд спасся, правда, провалялся в горячке несколько дней, но выжил. И по приезде в Киев крестился и вместо боярина Волонда из церкви Ильи-пророка вышел боярин Василий.

Всю зиму князь Святослав мучился от безделья. Единственное развлечение достойное князя – это охота и игра в шахматы. Книги, что Кочле подарил, прочитал от корки до корки. А зима всё тянулась и тянулась. Очень завидовал Волку и Воланду, что ушли в земли вятичей. Конечно, с ними что-то происходит. Вернуться расскажут. Как он хотел пойти с ним, но нельзя – он князь. Княжить надо. Вот он и бродит неприкаянно между матерью и жёнами, с детьми возится. С сыновьями. Дочерей он сразу отмёл. Зачем они ему? Приданное им выделил богатое, не поскупился. Ему, как и отцу его везло на девок. От двух жён – трое сыновей и четыре дочери и это, не считая дочерей от различных холопок. Их он тоже не обделил, правда, только тех, от кого он был уверен, что это его дети.