Ему нравилось, что ночь полна сюрпризов. Перед самым бампером автомобиля, в свете фонарей мог пролететь козодой, а сверху на лобовое стекло часто пикировали летучие мыши. Иногда на каменистую обочину выбегал испуганный лось или олень с намерением побыстрее пересечь неприятную полосу асфальта. Встречались Каровскому ночью и обычные прохожие. Кто-то, опоздав на все виды транспорта, возвращался домой пешком, кто-то, напротив, ехал из города на велосипеде с большим рюкзаком украденных той же ночью вещей, а кто-то и просто шёл куда глаза глядели, потеряв рассудок, друзей, жильё…

Великая драма жизни, почти незаметная днём и столь очевидная в тусклом свете дорожных фонарей, очаровывала Сатира разнообразием сюжетов и действующих лиц. Он крепче обхватывал руль и вглядывался в беспросветную даль, из которой должно было появиться его будущее, наполненное женщинами, деньгами, приключениями и открытиями… Иногда он незаметно для себя попадал в другой город, проезжал одной из его центральных улиц, останавливался под каким-нибудь фонарём, дела глоток виски или коньяка, тихо говорил сам с собой, вспоминал разгульное студенчество… Именно в такие мгновения он ощущал себя воистину счастливым мужчиной.

Дорога была для Каровского чем-то большим, чем перемещение из одного места в другое. В пути он весь обновлялся, узнавал новое о себе и людях, находил неожиданные идеи. И чем дольше была дорога, тем лучше он себя чувствовал, тем острее переживал неостановимый поток жизни.

В одном из ночных автопутешествий он встретил старика, который брёл по обочине дороги с донельзя засаленным рюкзаком на худых плечах. Старик махал кепкой встречным машинам, надеясь, что мир всё ещё не без добрых людей. Однако никто не остановился и не подобрал старого чудака в протёртых на коленях штанах и зелёных сапогах с обрезанными голенищами. Лишь Сатира заинтересовал этот странный ночной путник, наивно полагающийся на милосердие случайных людей. Он остановил свой «Opel» в нескольких метрах от старика, и тот бодро подбежал к открытому со стороны водителя окну.

– Подвезёшь до ближайшего города?

– Залезай.

– Благодарю сердечно.

Старик забрался в салон, а пахнущий землёй и дымом рюкзак поставил себе на колени.

– Кинь свои пожитки на заднее сиденье, – обратился Сатир к тяжело дышащему старику.

– Пусть тут будут … Они мне не мешают.

– Ты что, бездомный?

– Теперь уже бездомный. Сынок из квартиры выселил, девку какую-то привёл… – Судился с ним?

– Да какое… Средств у меня таких нет. Плюнул на них да ушёл. Пусть себе…

– И давно ты скитаешься?

– Два года уже. Привыклось.

– Может, есть хочешь?

– Нет, спасибо, с харчами проблем нет, пенсию же получаю на карточку. Коммуналку не плачу, больницы не посещаю, на женщин не трачусь…

– Да ты мудрец.

– Ага… Беглец я.

– От кого бежишь?

– Да от всех понемногу. Больше трёх месяцев в одном городе не живу. Если подольше задерживаюсь, так аж чесаться начинаю.

– Ты смотри… Так тебе и дом не нужен!

– Получается, что не нужен. Разве что ноги ослабнут, тогда надо будет где-нибудь приткнуться.

– А телефон мобильный у тебя есть?

– Есть, конечно. Я же не совсем дикарь.

– Да ты будешь поцивилизованнее многих…

– Ладно тебе… Просто я уже давно всех простил и ничего ни от кого не жду.

– Мудрец, говорю же…

– Ну, пусть по-твоему будет.

Потом старик рассказал Сатиру о том, как нарвался на группу лютых подростков-сатанистов, которые хотели принести его в жертву демонам леса.

– В палатку я свою возвращался… А там парк был заброшенный, больше на лес похожий. Они, видимо, в этом парке и шастали. Парни, девчонки… Человек семь-восемь я в сумерках насчитал. Они даже не стали притворяться. Иди, говорят, старик сюда, нашим демонам лесным жертва нужна… А я им даже не ответил толком. Сразу побежал. Спасло то, что они опомнились не быстро… Раздумывали несколько секунд. Вот я и успел за деревьями скрыться, повернуть резко в сторону и в овражек упасть удачно. Одним словом, мимо они пронеслись, как стадо оленей, а я по овражку, по овражку и в поле вышел… Там и залёг до утра. В конце августа ночи уже холодные… Думал, что простужусь, но как-то обошлось. Палатку мою они, кстати, нашли и на лоскутья порезали, уродцы. Да хоть сам жив остался…Даже в церковь после этого случая зашёл и свечку Николаю Угоднику поставил.