Танцы продолжались добрых сорок минут. В конце девушки поснимали с себя лишнюю одежду и ушли со сцены почти голыми. Публика за столиками оживилась, а Каровский приобнял Марту и попросил официанта принести ему сто граммов водки и два бутерброда с красной рыбой. Потом он взял из рук слегка захмелевшей любовницы трубку кальяна и сделал глубокую затяжку, заполнив бронхи ароматным дымом. Его разум окутал сиреневый туман, в котором маячила розовощёкая Марта с колышущимися из стороны в сторону роскошным бюстом.

После ресторана они поехали в отель, номер в котором Сатир снял заранее. Окна их люкса выходили на одну из центральных городских площадей, по которой в этот час безмятежно прогуливались туристы и спешили обремененные заботами горожане. Сатир начал понемногу раздевать Марту, позволяя ей любоваться городским движением за окном. Редко бывавшая в людных местах, Марта жадно ловила глазами любое движение по ту сторону стеклопакета, оставляя на нём туманные пятна своего горячего дыхания. Сатир резко прогнул её вперёд, присел на корточки и буквально впился губами в её сочную промежность. Марта расставила ноги чуть шире, упершись в подоконник локтями. Теперь ей было хорошо и спереди, и сзади… Она полностью расслабилась, то закрывая, то открывая глаза, то закусывая от удовольствия нижнюю губу, то постанывая от умелых прикосновений языка Сатира к её набухшему клитору…

Возвращаясь от Марты домой, Каровский вспомнил, что хотел познакомить Амалию с Деметрией. Он намеревался сделать эту встречу приятной для всех. Конечно, Амалия покажет своё гостеприимство, но задать нужный тон придётся ему. Немного романтики, лёгкое вино, безобидный юмор, устрицы, откровенные разговоры, французский сыр, чувственная игра взглядов – вот те ингредиенты, которые Сатир планировал привнести в это общение. Он рассчитывал на этих женщин, он видел их в своём новом проекте и уже обдумывал роли, которые они исполнят.

Ева ждала Сатира дома вместе с настороженными детьми. Настроение у неё было так себе. Муж, который ещё месяц назад не выпускал её из своих объятий, вновь открыл сезон охоты на женщин, и с этим нужно было как-то примириться. Нет, она держалась за него не только ради детей, а ещё и потому, что он умел её удивлять – открываться с неожиданной стороны, одаривать страстью, делать прорывы в неизведанное тогда, когда она того не ожидала. Ева наблюдала за своими подругами, мужья которых, несмотря на все деньги и статусы, были скучными снаружи и раздражёнными внутри. Каждое их слово, каждое движение было до тошноты предсказуемо. Неверное, в постели они вели себя точно также – трахали своих жён раз и навсегда заученными движениями, думая, что их женщинам всё это в кайф, что они только так и способны достичь оргазма. Впрочем, многие из них даже не думали об оргазмах своих жён, считая, что деньги, власть и культура домостроя освобождают их от этих юношеских заморочек. Такие мужчины, как мой Казимир, думала Ева, встречаются не так уж и часто. Да, она видела подобных ему несколько раз… Вокруг них всегда кружились женщины с блестящими от радости глазами. Это были мужчины-магниты, способные раздаривать себя без всякого сожаления, размашисто и щедро… И женщины, чувствуя, что здесь их досыта накормят вниманием, слетались к таким мужчинам со всех концов, стреляли глазками, улыбались – одним словом, вели себя как пьяные девочки-подростки на своей первой взрослой вечеринке, готовые немедленно раздеться, если такой мужчина обратит внимание, если подойдёт, если заговорит…

Ева вздохнула и повернулась в широкой кровати на другой бок, ощущая своим сильным и всегда готовым к любви телом, шелковую материю сорочки. Сатир явился в половине третьего, шумно разделся и упал рядом с ней тяжёлым куском уставшей мужской плоти. Ева слегка отодвинулась, а затем скользнула рукой ему в трусы и взялась за член, на кончике которого обнаружилась липкая капелька спермы… Ева растёрла эту капельку и стала поглаживать плоть своего ветреного супруга, который всё больше входил во вкус. Наконец, его член поднялся и отвердел всеми своими восемнадцатью сантиметрами, которые губы и язык Евы ласкали сотни раз… Она подвинулась ближе к возбужденному мужу, и он сразу же засунул ей между ног смоченный в слюне средний палец. По телу Евы – от матки до горла – пробежала приятная дрожь. Сатир медленно водил в ней пальцем, вызывая всё более обильное увлажнение вульвы. Ева тоже смочила свои пальцы слюной и принялась мастурбировать разбухшую головку члена своего мужа, ибо знала, что он безумно любит, когда она так делает…