– Тогда, может, по мороженому? Вон стоит тележка. Пошли! – воскликнул он.

– Я… я не хочу, – неуверенно ответил Капио.

– Пошли, пошли, я угощаю. Смотри, что папа с мамой дали мне сегодня, вот…, – тянул за рукав и настаивал Рэм, на ходу доставая и показывая из кармана пару свёрнутых в трубочку цветных бумажек, среди которых Капио узнал зелёную, с цифрой 10.

Как-то раз, отец его отправил с такой же бумажкой и приложенной к ней запиской в магазин, но он по дороге каким-то образом, сам не зная каким, обронил ее, за что по возвращении был жестоко отхлестан электрическим шнуром. Ещё один из уродливых моментов жизни всплыл у него в памяти, дрожь пробежала по когда-то исполосованной до крови спине. Капио только рассеяно наблюдал за этой бумажкой, вспоминая, как он тогда ее даже возненавидел. Ему и теперь эти деньги казались отвратительными. Ком встал в горле. Все эти люди и их, как казалось, беззаботная суета и неуемная болтовня, их самодовольный смех и беспричинная радость – все вокруг стало раздражать его. Голова закружилась, и все видимое и осязаемое вокруг превратилось в одну абстрактную массу, вдруг вызвав в нем необъяснимое отвращение. Ему захотелось прямо в эту секунду удрать из этого места и оказаться там, где можно побыть одному, не зависеть ни от кого, не оправдываться и не лгать со стыда, не скрывать своих слез и не выслушивать глупых, дежурных и равнодушных вопросов.

– На, держи, – повернулся Рэм с морожеными в руках, но Капио уже не было на месте. – Капио? Ээй? – Только крикнул Рэм, изумлённо ища глазами приятеля в бурлящей толпе.

Тем временем Капио лихорадочно пробивался сквозь людской поток, пытаясь скорее выбраться. Один раз нечаянно наступил взрослому на ногу, за что услышал вслед зычное: «Смотри куда идёшь, щенок!» и вдогонку схлопотал подзатыльник. Очень скоро он уже находился на краю этой демонстрации, довольно разреженной, и искал любой выход с площади. Еще тогда, стоя с Рэмом, он сразу же решил куда направится. Свой город он знал до последнего гобом забытого закоулка. Наконец, появилась одна из тех улочек, что вела к озеру, куда он сразу же и свернул. Всего через пару десятков домов он дошёл до тупика, дальше его ждал овраг с камышами, а за ними сразу пологое широкое поле. До озера было не близко, но это нисколько не пугало Капио, скорее, в эту минуту он даже не задумывался об этом. Он просто хотел поскорее добраться до «его укромного уголка», представляя, что он – вольная птица, вырвавшаяся из клетки и летящая в свои необъятные просторы, полные загадок и ответов. Перед ним предстало залитое полуденным солнцем мирное озеро, и вся эта мерцающая серебром бескрайняя гладь казалась ему его истинным домом. Он представлял себе, что это озеро словно его вторая мать, а может, словно все его незримые предки, приютят и защитят его. А он, обретя покой, растворится в их ласковых объятьях. Морской воздух, усиливаясь, все больше и мягче наполнял грудь, нежной струей приливал к голове, лаская мысли и изгоняя из души все тревоги. Капио обожал такие моменты самозабвенного восторга и необъяснимого счастья. Он бежал, ничуть не задыхаясь и так легко, будто окрылённый. По крайней мере, он себя чувствовал и представлял именно таким, словно наблюдая себя со стороны. «Эге-гей!» – кричало его сердце, стуча словно мотор. «Откуда столько легкости и сил в ногах? И так свободно дышится даже без ингалятора. Удивительно! Эге-гей!». Наконец, ноги коснулись рыхлого песка, он достиг самого края берега. Надо было отдышаться и собраться с мыслями. «Что теперь? Зачем он сюда пришёл? Что ему делать дальше?» В голове был один сумбур из сплошных вопросов, вновь пробудившихся тревог и обид, внутри него все клокотало и подстегивало что-то немедленно предпринять, совершить, изменить! Тут же! Сейчас же! Недавняя эйфория перешла в исступление. Он скинул с ног обувь и уже зашёл по пояс в воду, как неожиданно его остановил позади ровный и твёрдый голос незнакомца, он услышал: «И куда же мы собрались?». Капио застыл и, поколебавшись мгновение, обернулся. Позади него стоял старик, на вид лет 65-ти. Он был в амуниции, какую обычно носили местные рыбаки: в грязно-зелёном походном костюме, в резиновых сапогах. В одной руке он держал огромный мешок, наполненный чем-то наполовину. И хотя его вещи выглядели изрядно потрёпанными, с виду он был опрятным и, кажется, не был бездомным бродягой, как мальчик изначально подумал. Старик неодобрительно покачивал головой, но при этом смотрел по-доброму. Капио застигнутый врасплох, как истукан уставился на этого незнакомца. Тот чуть заметно улыбнулся.