Мадлен сидит рядом, держа за руку дочь и безэмоционально считая падающие капли в капельнице. Воспаление легких после ночи в сыром подвале сказалось трагично. Больничная палата окружена мрачными стенами, отделанными в темных оттенках. Окна, просвечивающие мерцанием зари, выходят на улицу, где непрерывно мелькают огни мимо ходящих автомобилей. На стенах висят картины с изображением природы и пейзажей. На полу лежит чистый ковер. В углу стоит комод, на котором расположены медицинские принадлежности. Над кроватью висит лампа, освещающая палату мягким светом.

– С полицией уладил, через Теренса. – Отец зашел в палату.

– Джеффри, мы больные уроды. – Мадлен закусила губу сдерживая слезы.

– Как очнется, договорись о том, чтобы рот держала на замке. – Холодно отрезал Джефри, смотря на Мадлен с нескрываемым презрением.

– Моя бедная девочка, уж лучше бы ей не просыпаться. – Мадлен убрала темную прядь волос с лица дочери.

– Я не без труда отвел всякие подозрения, но твоя рана на голове и царапины все усложнили. – Джефри словно обвинял в этом Мадлен, хотя именно он сподвигал жену на подобные поступки.

– Если что, я у друзей. – Джефри по большому счету плевать, единственное что его волновало в это возможная ответственность за случившееся. Потому он сочинил байку, о том, как: «его дочь, среди ночи явилась избитая и вся в синяках, напала на свою мать в паническом припадке, а после заперлась в комнате. Вскоре после мучительной лихорадки и вовсе потеряла сознание». Джефри поспешно ретировался, даже не думая, как-то поддержать жену, хотя и видел, что Мадлен балансирует на грани. Женщина тихо ненавидела себя, она любила дочь. Пускай и этот нежеланный ребенок от другого мужчины принес не мало проблем.

В изношенном образе Мадлен, как и прежде проглядывались проблески былой красоты, но что теперь осталось и осталось ли? Ее дочь, так похожа на НЕГО! Мадлен иногда страшно от осознания этого факта.

– Твой папаша был настоящим ублюдком! – Горькие слезы покатились по щекам Мадлен, но Эстер ничего не слышала и тем более не знала.

Мадлен любила дочь, правда любила, но стоило той просмотреть на мать или улыбнуться, Мадлен видела ЕГО!!! Зеленые, холодные, безжалостные глаза. Она приучала дочь смотреть в пол, не улыбаться быть покорной, но в тот роковой вечер, Эстер стала живым воплощением своего отца. Это тяжело. То, что он делал, кем он был! – Мадлен выдохнула. В сотый раз она дала себе обещание не обижать дочь, любить, по-настоящему. Но всякий раз происходило нечто подобное. Только вера в бога не дала Мадлен окончательно впасть в безумие. Многие свои грехи она оправдывала, верой. И в этом женщина слепа. Джефри стабильный и достойный, да он не идеален, но и она не предел совершенства. Так себя успокаивала Мадлен. Злость, бессилие, которое граничит с безумием и рядом живое напоминание о никчемности. Мадлен заботливо и нежно поглаживала темные волосы Эстер. Решив для себя нечто ужасное, она аккуратно вытащила подушку из-под головы дочери и было уже собралась перекрыть той дыхание.

«Ей не будет больно, она просто уснет» – думала Мадлен, глаза полыхали безумием, тонкие губы плотно сжаты. Вот еще мгновение и подушка летит в сторону. Мадлен разразилась громкими рыданиями и упала на колени, дергая на голове седые волосы, скулила и буквально рычала, брызгая слюной. Ее тело казалось испепеляющимся от внутреннего пламени, которое она не могла погасить. Женщина кричала и плакала, просила кого-то о помощи, но ее приглушенные крики звучали исключительно безумно и бессмысленно. Водянистые глаза полны слез, но в то же время, безжизненные и наполненные до дна страхом. Она не могла сдержать эмоции, ее внутренний мир разрушен до основания, и это уже казалось гранью безумия.