Да, сегодня он собирался еще поработать. А чем прикажете заняться? В этой, гм, дыре? Скукотища! Даром, что Мань-гора. Но, как известно, лучшее лекарство от скуки – работа. Кстати, про Мань-гору у него, похоже, кое-какая история складывается, кое-какой сюжетец завязывается. И надо бы его зафиксировать, чтобы не забыть, не потерять. А то ведь, как оно бывает? Мысль приходит, воодушевляет, а потом так же без предупреждения исчезает, не оставляя после себя ничего, кроме разочарования и обиды. И злости на себя, за то, что не удосужился сделать зарубку. Поэтому, пока мысль еще теплая, самое главное вовремя ее что? Зафиксировать, как и было сказано.

Собираясь с мыслями, он отошел к окну. Там по Магистрали как раз пролетал очередной состав, а когда, отгрохотав, он затих вдали, Феликсу вдруг почудилось, что в комнате он, похоже, все-таки не один. Прислушавшись, он уловил, что откуда-то доносится явное, хоть и тихое, хрум-хрум. И тут его осенило, что и где это может быть. Шкаф! В шкафу же он не посмотрел!

Он быстро пересек комнату и резко распахнул дверцу. Есть!

В пустом объеме, на единственной занятой его сумкой полке сидела, вытаращив глаза, застигнутая врасплох крыса. Судя по обгрызенному боку, кофр ей вполне пришелся по вкусу.

– Ах, ты ж, сцуко! Тварь! – вскричал обуянный гневом Нетрой, и схватив, точно кошку, крысу за загривок, вытащил ее наружу. Потряс этот тяжеленький мешок с нагулянным жирком и костями.

Что интересно, крыса не сопротивлялась, не выкручивалась, не брыкалась и даже не пыталась укусить за руку предержащую. Вообще, не то, что не выглядела опасной, но и никак не протестовала против своего подвешенного арестантского положения. Безвольно свесив лапы, хвост и усы, она снизу вверх смотрел на Нетроя своими печальными, совершенно собачьими, глазами и как бы говорила: делайте со мной что хотите, я вся ваша. То есть, по факту, вину свою в содеянном признавала безоговорочно.

И тут под напором безудержной печали этих глаз вновь что-то щелкнуло в душе у Феликса, и вся злость его растаяла без следа. Он, блин, уже начинал привыкать к этим щелчкам.

– Ну, что же ты, дура? – пробасил он почти ласково. – Ведь я тебя просил по-человечески. А ты? Иди-ка сюда.

Он перенес крысу в другой конец комнаты и водрузил прямиком на стол, на котором она тут же распласталась жирной аморфной лепешкой. Развернул перед ней бутерброд. Не понимая, что происходит, а, может, просто не веря своему счастью, крыса глядела на Феликса вопросительно. Что, это все мне? – как бы говорила она. Но сквозила в ее взгляде и надежда, которую человек немедленно оправдал, придвинув еду ей под нос.

– Ешь, дура, ешь!

Сначала несмело, а дальше все более воодушевляясь, крыса принялась за трапезу.

– Эх, животина, – вздохнул Нетрой. – Ишь, тоже проголодалась, тварюга. Неожиданно для себя самого, он протянул руку и погладил зверя по спине. Мех был густым и мягким, хотя все же жестче кошачьего. От прикосновения крыса вздрогнула, скосила глаза, но есть не прекратила. – Ешь, – повторил наказ Нетрой.

Он вернулся к шкафу и, вытащив сумку на свет, оценил ущерб. В принципе, ничего страшного. Возникнет желание, можно починить. С заплатой будет выглядеть даже прикольней. А, с другой стороны, он же все равно хотел сумку менять, – вот, теперь точно есть повод. Вынув из сумки ноутбук, он закинул ее обратно на полку, а сам присел на кровать, перед тем сложив подушки у стены так, чтобы было удобно откинуться спиной.

Ну, можно начинать.

Лэптоп на коленях – он всегда так работал.

Открыл папку с набросками сюжетов, завел новый документ, обозвав его «Мань-гора». Закрыв глаза, скомпоновал в голове материал в нужной последовательности и, следуя ей, принялся излагать, то есть фиксировать, события последних дней и мысли, которые в связи с ними его посещали. Про гостиницу «Люкс», про директора ее Нину Федоровну. И про обоих Загулов – Загула А и Алексея З. Увлекся, расширил допуски, добавил вспыхнувшие по свежим впечатлениям эпитеты и метафоры. Увлекся еще. Сквозь обморок работы уловил, как с тяжелым шлепком спрыгнула со стола крыса, сначала на стул, потом непосредственно на пол. Шлепок и еще шлепок. Потом почувствовал, как кто-то трется о его ногу, не переставая печатать, глянул мимо клавиатуры – она! Крыса! Как собака, чтоб я сдох!