«Сегодня никто не помешает мне разобраться в том, что происходит», – решила Анна, едва пробудившись от сна. Лёжа с закрытыми глазами, она мысленно составляла план: «Надо разыскать знакомых. Хоть кого-нибудь. И постараться вспомнить, что же, всё-таки, случилось. Хорошо, что я сегодня дома одна. Не надо никому ничего объяснять», – рассуждала она сама с собой. Полежав ещё минут десять, она сказала себе: пора.

Мысли о странной потере памяти не отпускали Рид, чем бы она ни занималась: умывалась ли, выбирала ли одежду или готовила себе завтрак. Анна постоянно прокручивала в уме все события, произошедшие с того момента, как она очнулась в этом доме.

Сразу после завтрака, Анна выехала в город. Тёплый ветерок теребил концы косынки. Глаза скрывали большие тёмные очки в широкой белой оправе. Она и сама пока не знала, куда конкретно ехала. Её память наотрез отказалась выдать хоть какую-то зацепку. Поэтому писательница решила покататься по улицам, в надежде увидеть знакомые места. Пустые улицы и отсутствие прохожих угнетало Анну. Даже на дороге, в потоке машин она чувствовала себя неуютно. Водители в соседних автомобилях были похожи на манекены для краш-тестов[3] – такие же неживые. Три часа она колесила по городу, заезжала во все дворы, но безрезультатно. Ни одного мало-мальски знакомого местечка так и не встретилось на пути. Никаких признаков её былой жизни. Совсем ничего. Устав от бесцельных разъездов, Рид припарковалась в одном из переулков. Она совсем отчаялась и не знала, что делать дальше. «Скажи, ну почему так? Здесь всё чужое. Неужели у меня паранойя? Я запуталась. Была ли другая жизнь? Я ищу ответы и не нахожу. Становится только хуже. Подай мне знак», – выговаривала она своему незримому визави. Её жалобы повисли в воздухе. Не найдя ответов, Рид решила вернуться домой.

Мерно покачиваясь, автомобиль неторопливо двигался по загородному шоссе. На автозаправке перед мостом, Анна безучастно разглядывала скудный пейзаж придорожной местности. Вид ближайших окрестностей не вызывал в ней никаких ассоциаций. Расплатившись, она продолжила путь. После моста был поворот к дому, но по непонятной для себя причине, писательница проехала дальше. «Ладно, прокачусь, посмотрю, что там впереди, – решила она. – Всё равно, дома делать нечего». Впереди были поля, за которыми находился небольшой посёлок. Построек было мало и все они казались ветхими, часть из них выглядели нежилыми и стояли полуразрушенные. Из окна автомобиля Анна с интересом рассматривала заброшенный уголок, выделявшейся среди других ухоженных и благоустроенных участков. За развалюхами на окраине посёлка что-то сверкнуло. Откликнувшись на этот зов, она свернула на тропинку.

Дом был из красного кирпича, с большими окнами. За стёклами Рид увидела какое-то движение и решила узнать, кто здесь живёт. Она нажала на звонок, но он не работал. Тогда она постучала несколько раз. В доме послышалась возня. Дверь открыла пожилая крупная женщина, лет шестидесяти, в засаленном фартуке неопределённого цвета поверх халата из выцветшего ситца в мелкий горошек. На голове её торчал немыслимый тюрбан из старого тряпья. Она смерила чужачку с ног до головы недовольным взглядом.

– Добрый день, уважаемая, – начала разговор Анна.

Женщина молча стояла в проёме двери, сложив руки на груди. За её спиной кто-то шёпотом ругался.

– Можно пройти, – Рид попыталась хоть что-нибудь разглядеть через мощное плечо тётки.

Та даже не шевельнулась, никак не отреагировав на просьбу Анны.