Внешне Ярослав никак не проявлял интереса к Острову. Если бы то, что он делал там, вскрылось, его не спасли бы никакие прежние заслуги перед Сферой. Весь процесс производства на планете был спланирован Тарцини, то есть непосредственно Логосом, и любое вмешательство в него стало бы величайшим святотатством.

Но до Ярослава никто в него не вмешивался…

Бернгард, недавно вошедший в число тринадцати руководителей Сферы, стремился выделиться даже здесь, хотя, казалось бы, он уже занял столь высокое положение, что дальше некуда, пока Василий жив и в здравом уме. Но честолюбие его было неуёмным, и он то и дело выдвигал новые идеи. Вот и сегодня собрание должно было обсудить целых три его предложения – одно из них по поводу Острова.

“Слишком уж он прыток и тороплив для отшельника, – ворчал про себя Ярослав. – Пора бы и остальным обратить на это внимание. Спят они, что ли? Дальше собственного носа не видят”.

Он продолжал размышлять, не обращая внимания на длинную речь, и прислушался к словам Бернгарда, только когда тот уже заканчивал.

– На Острове Забвения обитают те, кто навеки изгнан из общества, – говорил Бернгард. – Совершённые ими преступления тяготеют над ними и лишают их надежды стать частицей Единого Разума. Так достойны ли жизни эти создания? Более того, не является ли жизнь для них непрерывным источником страданий? Мы считаем, что будет гуманнее уничтожить их, тем самым избавив от мучений и угрызений совести.

Нет, я не призываю истребить их физически… Выполнение этой задачи было бы слишком тяжким бременем для нас. Я предлагаю лишь полностью разорвать связь с Островом! Нам следует перестать отправлять туда продукты, медикаменты и одежду.

“Медикаменты уже давно они нам отправляют, а не мы им, по крайней мере, некоторые”, – подумал Ярослав, но, естественно, промолчал. Бернгард же выдержал паузу и продолжил:

– Мы закроем эту кормушку, и через несколько месяцев язва исчезнет. Они сами истребят друг друга, они уподобятся змее, пожирающей собственный хвост!

“Ничего не скажу, – думал Ярослав. – Пусть за меня говорят другие. Не сумасшедшие же они, в конце концов”.

В зале зашелестел многоголосый шепот. Началось обсуждение.

Сперва Матиас, обвинитель по должности, а по сути, наверное, самый добродушный из присутствующих, долго и нудно объяснял, что подобное деяние бесчеловечно.

– А куда девать новых изгнанников из общества? – в первый раз нарушила молчание Линда.

Бернгард обратил к ней невыразительное лицо.

– А нужны ли новые изгнанники? – ответил он вопросом на вопрос.

– Мысль ясна. – Линда сплела тонкие сухие пальцы в замок над столом и больше ничего не добавила.

Слово взял Иннокентий, маленький человечек с густыми сердитыми бровями и громким пронзительным голосом. И тут стало интересно.

– Во-первых, как уже сказал Матиас, это было бы слишком жестоко, – заявил Иннокентий. – Но дело даже не в этом. Это было бы слишком опасно.

– В чем же опасность? – надменно спросил Бернгард.

– Они могут найти другой способ выбраться с Острова. Оттуда не столь далеко до ближайшего берега.

– На чем же они выберутся? – осведомился кто-то. – Вплавь?

– Почему? Ведь в городе некогда был морской порт. Вдруг там найдется парочка судов, которые еще могут плавать?

Ярослав усмехнулся. Он точно знал, что их там нет, но идея показалась ему забавной.

– Чепуха! – безапелляционно сказал Бернгард.

– Возможно. Однако исключить этот вариант нельзя. Доведенные до отчаяния люди на многое способны.

– Они ни на что не способны! – выкрикнул прежний голос. То был один из двух приверженцев Бернгарда, Ярослав не определил, кто именно.