– Не болтай много, Марат. Любознательный слишком. Эх, я должен был догадаться, что осторожней надо с этим деревом.

– Ну как ты мог догадаться? – возразил Марат, рассматривая кусочек металла, выглядывающий из древесины. – Брось. Это уже много лет здесь, внешне никаких следов не было.

– Пилы горят прямо, – не слушая его, продолжал Виктор.

– И что делать? – поинтересовался Марат.

– Что делать… – передразнил Виктор. – Запросим у отшельников, пусть доставляют новые.

Марат сдвинул брови. Какая-то новая мысль пришла ему в голову.

– А если не доставят? – медленно спросил он.

– Не доставят – значит, не доставят.

– А доски?

– Ну ведь есть запас. – Виктор мотнул головой в сторону готовых досок.

– А если никогда не доставят? – упрямо продолжал Марат.

– Ну чего пристал? Не доставят – не будет больше досок.

Он отошёл от станка. Марат понимал его досаду и боль. Пилорама была его игрушкой, его детищем, его домашним питомцем – всё сразу.

Хотя у Виктора была и семья, жена и две дочки, и Марат знал, что его грубоватый напарник к ним нежно привязан.

– А всё-таки на что ты намекаешь? – вдруг спросил Виктор.

Марат вскинулся. Неожиданно представилась возможность поговорить о том, что давно уже занимало его мысли.

– Я про пилы. Можно ведь найти… – он запнулся. – Ну я не говорю, что наверняка и прямо сразу.

Напарник покосился на него.

– Что? И где?

– В старых поселениях.

Виктор с удивлением посмотрел на него.

– Всё-таки есть в тебе что-то странное, Марат. Ты там бываешь?

– Иногда.

– Как ты не боишься, не понимаю…

– Да я далеко никогда не заходил.

– Там и правда можно найти пилы?

– Думаю, да. Там все можно найти, хотя непросто это. Да я и не искал. – Марат помолчал и задумчиво добавил. – Меня книги интересовали.

– Книги?! – Напарник захохотал.

Марат тоже улыбнулся.

– Умный ты больно, – заметил Виктор. – Тебе бы в отшельники податься.

Марат нахмурился и покачал головой.

– Нет призвания.

– Вишь ты – призвание, – важно произнёс Виктор. – Это верный кусок хлеба, а не призвание.

– Нет, я так не могу…

– Ну насмешил, конечно, спасибо. – Виктор посерьёзнел. – Но ты бы поосторожнее с этими своими интересами, Марат. Мне не так просто найти толкового помощника.

– Да я ничего такого и не делаю, – пожал плечами Марат. – Никто не запрещает увлекаться историей. А меня это забавляет. – Он улыбнулся. – Я как-то даже рассказик написал.

– О чём? – спросил Виктор.

– Такую фантазию на тему древних римлян.

– Это кто такие?

– Были они. Давно. Я про них читал. Там был один император, вообще плохой человек, но он меня тронул почему-то. Я про него писал.

– Ну и что дальше?

– А ничего. Тут этот текст в подсобке валялся. Я забыл про него, а недавно смотрю, он делся куда-то.

Виктор махнул рукой.

– Нашёл бы лучше подругу, Марат. Блажь бы и в голову перестала лезть.

Он повернулся к рельсам.

– Надо снимать это бревно. Рискованно с ним работать, там ещё куски металла могут быть. А жаль.

Виктор так и не вспомнил, что с месяц назад заходил заказчик, из отшельников, и заглянул в подсобку, разыскивая пильщиков. Там этот человек наткнулся на рукописный карандашный текст, валяющийся на столе, с интересом проглядел его и сунул в карман.

Впрочем, если бы он и вспомнил, и даже рассказал Марату, это вряд ли изменило бы что-то в последующих событиях.

Одного существования всегда было мало ему; он всегда хотел большего.

Ф.М. Достоевский

“Преступление и наказание”.

Месть

3 ноября 1995 года

Был хмурый осенний день 3 ноября 1995 года, пятница.

Восемь часов вечера, уже давно стемнело. Редкие фонари скупо освещали тихую улочку на окраине Москвы. На чёрных силуэтах четырнадцатиэтажных башен желтели прямоугольники окон, и в каждом прямоугольнике можно было увидеть кусочек чужой жизни. Обитатели каменных сот шторами закрывались от посторонних взоров, но каждое светящееся окно тем или иным способом выдавало характер и вкусы тех, кто жил за этими двойными стеклами.