Игорь Владимирович зло хмыкнул. На него удивленно скосились.

– Джентльмены, покидаю вас, – он поднялся. – Потешный час закончился. И снова – делу время. Деньги будут, высылайте. – Пожал вялые ладони. Никто не остановил его.

В скверике возле троллейбусной остановки, на витой скамейке, сидела пожилая женщина с книгой, а в траве, рядом с ней, копошился мальчуган в панамке.

Игорь Владимирович застыл. За восемь лет, что не видел он свою классную руководительницу, она ощутимо сдала. Мешки под глазами, и прежде заметные, набухли и потемнели, лицо покрылось пигментными пятнышками.

– Здравствуйте, Вероника Капитоновна, – бодро и одновременно чуть томно поздоровался Игорь Владимирович.

– Здравствуйте, – Вероника Капитоновна подняла голову, прищурилась.

Игорь Владимирович выдержал кокетливую паузу. Вероника Капитоновна продолжала всматриваться. Потом глаза её как-то потускнели. Она, похоже, смирилась, что не сможет припомнить этого молодого человека. Однако, боясь обидеть, напряженно ждала.

– А вы, должно быть, всё так же верны шестой школе? – намекнул Игорь Владимирович.

– Была, была верна, – учительница поправила воротничок на подбежавшем малыше. – Теперь уж три года на пенсии… А как вы? – она сбилась смущенно.

«Неужели и впрямь так изменился?» – Игорем Владимировичем овладела досада. Захотелось даже уйти не узнанным, но теперь это было неудобно.

– Ай-я-яй, Вероника Капитоновна! Ученика признавать не хотите. А говорили, будто я у вас из любимчиков.

Смущенная учительница грустно улыбнулась.

– А такого Маргелова помните? – не выдержал Игорь Владимирович. Он улыбнулся широко, готовый принять восторженные извинения. И – посерел: старушка смотрела всё так же старательно и напряженно.

– Да я ж учился у вас! – принялся уговаривать её Игорь Владимирович. – Во всех школьных спектаклях играл. Даже сценарий для выпускного написал. Вы мне, когда аттестат вручали, ещё сказали: «С нетерпением жду твоей первой книги»… Ну, Маргелов же я! – он окончательно сбился. – С Бурханчиком за одной партой сидели!

– Бурханчик! – обрадовалась Вероника Капитоновна. – Да, да, помню! Заходил два года назад. Знаю, что успел защитить диссертацию. Уже завлаб. Очень оказался способный мальчик.

– Вот-вот. А я Маргелов. За партой вместе…

Глаза Вероники Капитоновны наполнились слезами.

– Не помню. С памятью у меня неладно, – она прижала морщинистые руки к вискам и повторила мучительно. – Не помню! Не помню!

– Бабушка! – Малыш, настороженно смотревший на обоих, потеребил ее за рукав. – Тебе же нельзя волноваться! – Насупившись, посмотрел на незнакомца:

– Ей нельзя волноваться!

– Простите, – пробормотал Игорь Владимирович и побрел прочь.

Встреча с учительницей потрясла его. Десятки раз в своих фантазиях он встречался с ней, и всякий раз она шумно, во всеуслышание восхищалась своим неуживчивым, но незаурядным учеником. Она должна была восхищаться им, как прежде. Не могла не восхищаться. И вдруг обнаружилось, что он вовсе вычеркнут из её памяти. Будто и не было.

Всякий раз, мечтая об успехе, о грядущей славе, он представлял своих одноклассников и однокурсников, девочек, на которых когда-то заглядывался безответно. И все они представлялись растерянными, ошеломленными его успехом, сокрушенные оттого, что не оценили прежде. А оказывается, для любого из них есть вещи в тысячу раз более важные, чем Игорек Маргелов. И даже стань он и впрямь знаменитостью, поудивляются в меру и снова погрузятся в дела и заботы. И никто из прежних подруг не бросит ради него мужей, детей, дом и не помчится со слезами раскаяния в гениальные объятия. «Да и не к кому бежать-то. Кончился гений, не начавшись», – горько припомнил он.