В то же время, отдавая себе отчет в том, что без юридической проработки широкого круга вопросов, касающихся строительства штрафных частей, оно будет сопряжено со значительными трудностями, органы государственной власти и военного управления, а также органы правосудия взяли на себя формирование необходимой нормативно-правовой базы.

В первую очередь был разрешен вопрос о механизме реализации директивных положений приказа № 227. Напомним, что нарком обороны потребовал «истреблять на месте» трусов и паникеров и предавать суду военного трибунала объявленных «предателями Родины» военнослужащих, отступивших с позиций без приказа старшего начальника. Но поскольку такого состава преступления, как предательство Родины, в УК РСФСР не содержалось, судебно-следственные органы, а также командиры различных степеней испытывали затруднения с квалификацией состава преступления указанной выше категории военнослужащих.

Для придания действиям органам правосудия и военного командования законных оснований нарком юстиции СССР Н.М. Рычков и прокурор СССР В.М. Бочков 31 июля 1942 г. издали совместную директиву № 1096, в которой военным прокурорам и председателям трибуналов предписывалось принять «решительные меры к оказанию командованию и политорганам реальной помощи к выполнению задач, поставленных в приказе народного комиссара обороны»[145].

В директиве давалось указание, как квалифицировать действия командиров, комиссаров и политработников, привлекаемых к суду, «за самовольное отступление с боевой позиции без приказа вышестоящих командиров и за пропаганду дальнейшего отступления частей Красной армии», и определялись сроки расследования этой категории дел.

Авторы директивы явно опирались при этом на принцип применения уголовного закона по аналогии. В соответствии со ст. 16 УК РСФСР, если то или иное общественно опасное действие прямо не было им предусмотрено, то «основания и пределы ответственности за него определяются применительно к тем статьям Кодекса, которые предусматривают наиболее сходные по роду преступления»[146]. Неправовой термин «предательство Родины», содержащийся в приказе № 227, был явно признан родственным квалификации такого преступления, как «измена Родине», состав которого определялся в УК РСФСР.

Действия, заключавшиеся в самовольном отступлении с занимаемых позиций без приказа старшего начальника, согласно той же директиве наркома юстиции СССР и прокурора СССР, квалифицировались по ст. 58.1 п. «б» УК РСФСР как измена Родине, т. е. действия в ущерб военной мощи СССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, совершенные военнослужащим, и карались высшей мерой уголовного наказания – расстрелом с конфискацией всего имущества[147]. Пропаганда дальнейшего отступления с занимаемых позиций квалифицировалась по ст. 58.10, ч. 2 как пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение, или изготовление, или хранение литературы того же содержания при наличии отягчающего обстоятельства – совершения этих действий при массовых волнениях, или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении. Эти действия карались в соответствии со ст. 58.2 УК расстрелом или объявлением врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства и изгнанием из пределов СССР навсегда[148]. Расследование по этим делам не могло превышать 48 часов