Прошлая неделя была щедра на солнце и жару, а в последние дни температура едва ли превышает пятнадцать градусов. Дождей нет, но уже который день облачно. Лето закончилось.

В доме на дереве нет света, однако я все равно направляюсь туда, к высоким соснам, на которых постройка стоит словно на сваях. Хотя сейчас, в темноте, она больше напоминает избушку на курьих ножках. Оказавшись рядом с домиком, я вспоминаю, что попасть в него можно только по веревочной лестнице.

– Клим? – зову парня, задрав голову. – Ты спишь?

Прислушавшись, я жду ответа, но кругом тихо. Лишь неподалеку, в сухой траве, кто-то шуршит. Собираясь переключить фонарь и сделать его поярче, я вообще вырубаю свет, а в следующую секунду, повернув голову, замечаю два горящих в темноте глаза. На ум приходит что-то совершенно дикое.

Волк.

И даже сердце судорожно сжимается от какого-то смутно знакомого первобытного страха. Конечно, еще до того, как снова включаю фонарь, я догадываюсь, что это одна из собак. Вскоре мне в ногу упирается мягкий влажный нос, он же обнюхивает пакет с едой.

Это Веста.

Присев на корточки, поглаживаю собаку между ушами.

– Сторожишь своего хозяина? – обращаюсь к собаке. – Он там?

Будто бы сообразив, о чем я, Веста задирает голову и смотрит на убежище Клима. Еще пару минут я жду, надеясь, что Клим услышит меня, но парень так и не спускается.

Повесив пакет на запястье, я дергаю лестницу, проверяя ее на прочность, и начинаю забираться. Высота от земли до дома метра два, не больше, но, когда ты поднимаешься по болтающейся лестнице – кажется, что все пять. Добравшись до самого верха, я останавливаюсь, чтобы перевести дух и прикинуть, как лучше забраться на площадку, но в этот момент меня втягивают наверх.

– Какого хрена? – первым делом интересуется Клим, поставив меня на ноги.

Луч фонаря бьет ему в глаза, парень жмурится и, развернувшись, скрывается внутри темной постройки.

– Я принесла тебе ужин, – держась за перила, я кручу головой, опасаясь свалиться.

Делаю несколько неуверенных шагов и тоже забираюсь в домик.

– Зачем?

Услышав голос Клима, машинально поворачиваю голову туда, откуда доносится его голос.

– Ты весь день ничего не ел.

– Ой, да выруби ты свой фонарь, – бормочет парень.

Я вижу, что он сидит на краю какой-то лежанки. А затем загорается свет. Круглый светильник расположен над изголовьем грубо сделанной кровати. Ну как кровати? Брус просто уложили плотно друг к другу, а сверху водрузили матрас. Помимо кровати здесь есть стол и стулья, на которых лежит какая-то одежда. В общем, интерьер, мягко говоря, аскетичный, как в келье у монаха. Но самое необычное, что на полках есть книги, их немного, но удивляет само их наличие.

Я молча подхожу к столу, снимаю со лба фонарь и достаю из пакета контейнер.

– Это он тебя подослал? – спрашивает Клим.

На его каменном лице мелькает растерянность.

– Нет. Я сама… – комкаю пакет и прячу его в карман кофты. Обхватив колени, парень сидит на краю матраса. – Мне жаль твою собаку. Правда. Но ты же понимаешь, почему твой отец это сделал?

– Ты все сказала? – огрызается Клим.

Из-за тусклого освещения его глаза кажутся темными, такими же, как и окружающий нас лес, который чернеет в панорамном окне. Сегодня я впервые вижу парня в футболке. Надо полагать, что даже самые закоренелые Маугли иногда ощущают холод.

– У тебя здесь прохладно, – замечаю я, пряча руки глубоко в карманы. Наверное, зря я пришла. – Почему в дом не перебираешься?

– Хочешь согреть меня – раздевайся, – Клим похлопывает ладонью по матрасу.

Я качаю головой.

– Клим…

– Что? – он пожимает плечами. – Снова – нет? Тогда уходи. Я не ребенок, не надо меня жалеть.