Платой за это стал более быстрый износ организма. Когда несколько тел таких наёмников попали на изучение различными лабораториями мира, импланты были запрещены, хотя являлись спасением для огромного количества людей с ограниченными возможностями. По сути, человек с полным набором имплантов становился смертником со сроком жизни от трёх до пяти лет. Посему ВОЗ запретила этим заниматься, как и клонированием организмов. Сейчас мы лишь можем вырастить часть тела или орган, хотя безусловно, технологии уже сейчас могут штамповать людей пачками. Но нас и так уже больше десяти миллиардов, посему это стало строжайше караться.

Однако, большой пласт специалистов работал и продолжает работать над имплантами второго поколения, с более развитой логикой, которые могут подстраиваться под тип и силу импульса. Именно такой человек нам нужен, чтобы просто понимать, как подружить две механики. По сути, имплант в роли переходника, если так угодно.

Спустя пару недель, пока мы работали над программной архитектурой, наш запрос был выполнен в гораздо большей мере. В соседнем кабинете расположился молодой парень, с наполовину выбритой головой и фиолетово-золотыми зачёсанными набок волосами. На правой руке татуировка-рукав, нет, не новомодная, а в духе старой школы, на которой был изображён Франкенштейн. На другой руке расположилось изображение кельтского креста с множеством завитков. В общем, ничего общего с биологией и функцией мозга. Вторым человеком стал немец Гюнтер, он прекрасно говорил по русски, хвастался, что вернулся на родину, мол, его бабушка немка. Он тоже имел интересный вкус во внешнем виде. Пока мы пробовали делать из себя строгих дядек за компьютерами, они спокойно обменивались опытом по поводу татуировок, пирсинга и различных новомодных течений. Третьим членом стал некто "Фараон" – он обладал огромным опытом работы с имплантами различных типов. Где нашли его – неизвестно, о себе не рассказывал. Он, безусловно, с нами общался, но появлялся в исключительных случаях и всегда на вертолёте. Носил маску и белый халат, никогда их на работе не снимал.

– О, смотри, – обратил моё внимание Витька, – снова Фараон объявился. Думается мне, скоро мы получим, что просили.

– Слушай, а откуда он? – поинтересовался я.

– Не знаю, поговаривали, что его нашли через знакомых на чёрном рынке.

– Хм, я бы в это не поверил, – сказал Мишка, подойдя к нам, – зачем людям оттуда работать тут, да ещё и в белую?

– Не думаю, что он работает, как ты сказал, в белую. Мне кажется, тут не всё так чисто, – я сплюнул, выкинул окурок и отправился к ним в кабинет. Я занял на время место Макса, поэтому имел право справиться, как идут дела.

Не спеша открыв дверь кабинета нейробиологов, вошёл внутрь.

– Добрый день, Кит, – поприветствовал меня Фараон, – решил узнать, как наши дела?

– Да, захотел узнать, как вы тут, всего ли хватает, материалов, да даже если не хватает минералки, то обращайтесь, буду рад вам помочь.

– Кит, – обратился ко мне парень с причёской в цветах Лейкерс, – нам нужно нейроволокно, у нас запасы заканчиваются, а чтобы подружить робота и волокно в размерах человеческого мозга, запасов нам хватит комплекта на три, – сказал он.

– Хорошо, – я замялся.

– Чип, у нас не было времени познакомиться толком, занимаюсь разработкой передатчика, – представился он.

– Спасибо, Чип, будет вам волокно, – я достал записную книжку.

– Кит, у тебя есть какие-то проблемы с памятью? – настороженно спросил Фараон.

– Нет, просто столько дел, необходимо всё держать в голове, – бойко отозвался я.

– Боюсь, у тебя упало давление, присядь-ка, – он пододвинул мне кресло на колёсиках.