И она, не давая ему ответить, засуетилась у плиты, поставила чайник.

– Привет, мам, – сказал он, – не торопись, я сегодня останусь у тебя переночевать, а завтра с утра уеду.

– Вот и хорошо, я так по тебе соскучилась. Хоть поговорим немного, а то ты вечно спешишь. И всё-таки, ты мой гость. Не так ли? – с улыбкой заметила она, – а, следовательно, я должна угостить тебя ужином.

Она заглянула в холодильник.

– Ты знаешь, мне ведь много не надо, поэтому особо ничего не покупаю. Но на всякий случай приберегла кусочек мясца. Как чувствовала, что приедешь. Сейчас приготовлю, как ты любишь.

Второпях она загремела посудой, и вскоре плита, как волшебный оркестр, залилась своей уникальной мелодией, в которой одновременно кипел чайник, что-то бурлило, подбрасывая крышку на кастрюле, шипело на сковородке мясо, а огонь, словно дирижёр, весело задавал всему этому общий тон. Мать, подобно умелому магу, приправляла приготовленные для него блюда своей неутомимой любовью. Квартиру наполнил запах далекого детства.

Он обошёл комнаты, где всё было по-прежнему.

«Как же здесь было хорошо. Мать, отец, сестра и дед, которого частенько не бывало, потому что любил ходить по гостям. Почему там нет такого тепла? Почему там, в большом городе, нет этого чувства родового единения, где ты всегда будешь поддержан: и в горе, и в радости, и в заботах, и в труде? Куда всё исчезло, куда исчезли все? Ведь там, в толкотне и суете, я совсем один…» – неспешно размышлял он, пока не послышался голос матери.

– Все готово, иди сюда! – позвала она, и он поторопился, так как и на самом деле был голоден.

Он живо взялся за вилку и нож. Блюдо и впрямь выглядело так, будто говорило: «Съешь меня!» Да что объяснять, сами знаете, что такое домашняя кухня.

Он приступил к еде, а она с нетерпением стала расспрашивать его обо всём, делясь с ним накопившимися новостями.

– Спасибо тебе, давно я так вкусно не ел, – сказал он, подвигая к себе чашку ароматного чая.

Они беседовали, вспоминали, смеялись и грустили, а память уносила их в далёкое прошлое, пока он не увидел, что совсем стемнело, и не вспомнил, для чего он, собственно, приехал.

Повисла небольшая пауза, и он, наконец, решил заговорить о деле.

– Ты знаешь, мам, а я ведь приехал не просто так. Даже не знаю с чего начать, – промямлил он, стыдясь, – в общем, мне нужны деньги, причем много.

Когда она узнала сумму, то смутилась и спросила:

– Ты что, увлёкся наркотиками или играми на деньги?

– Да нет же, – ответил он, – даже не думай об этом. Просто, понимаешь, жизнь в большом городе, она особенная. Надо подобающе выглядеть, иначе с тобой никто не будет общаться, следовательно, будут проблемы с работой. В общем, надо соблюдать правила этой жизни, иначе окажешься на обочине.

– Что же это за правила такие, что требуют таких деньжищ? Что случилось с людьми, если они воспринимают тебя только через содержимое кошелька? А где же внутренний мир?

– Мам, да всё уже давно не так, ты сильно отстала. Внутренний мир остался у Достоевского и Толстого, теперь духовный мир, о котором ты пытаешься сказать, перекочевал в информационное пространство компьютеров, смартфонов и прочих гаджетов. Он нашёл себя именно там, где и был всегда – в виртуальном пространстве, только раньше люди об этом не догадывались. И если ты заговоришь о душе, то тебя попросят предъявить её, вывернуть её наизнанку, чтобы пощупать, понюхать, попробовать её, как вещь. А если им действительно удастся это сделать, то можно даже не сомневаться, что ей обязательно найдётся практическое применение, и непременно используют для зарабатывания денег.