Конституционный Суд РФ также неоднократно обращал внимание на возможность использования аналогии в уголовном процессе. Так, в постановлении от 28 ноября 1996 г. «По делу о проверке конституционности ст. 418 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Каратузского районного суда Красноярского края»[36] он указал: «Возможные пробелы в уголовно-процессуальном регулировании… могут быть восполнены в правоприменительной практике органов, ведущих судопроизводство, на основе процессуальной аналогии». Позднее Конституционный Суд РФ не раз подтверждал данную позицию в своих решениях[37].

Анализ норм уголовно-процессуального закона также свидетельствует о возможности использования аналогии. Например, согласно ч. 3 ст. 225 УПК РФ потерпевшему или его представителю по его ходатайству могут быть предоставлены для ознакомления обвинительный акт и материалы уголовного дела в том же порядке, который установлен ч. 2 ст. 225 для обвиняемого и его защитника. Однако в ч. 2 указанной статьи не указан порядок ознакомления с материалами уголовного дела. Такой порядок установлен применительно к предварительному следствию (ст. 217 УПК РФ). При этом важно отметить, что названная норма не является правовой основой дознания, поскольку оно производится в порядке, установленном гл. 21, 22, 24–29 УПК РФ. Таким образом, можно сделать вывод о допустимости применения уголовно-процессуальной нормы по аналогии.

Вышеизложенное дает основание говорить о необходимости закрепления в УПК РФ положения, разрешающего применение аналогии уголовно-процессуальной нормы, что требует соответствующего законодательного разрешения. Бесспорно, наличие такой нормы позволит оперативно разрешать не урегулированные УПК РФ ситуации, послужит резкому сокращению обращений в Конституционный Суд РФ по поводу несоответствия тех или иных норм УПК РФ Конституции РФ ввиду того, что органы предварительного расследования, прокурор или суд не смогли применить норму закона по аналогии, и в конечном счете положительно отразится на обеспечении прав личности в уголовном судопроизводстве.

Возвращаясь к вопросам, связанным с основаниями появления подозреваемого в уголовном процессе, отметим, что одним из таких оснований является его задержание.

Следует согласиться с мнением ряда ученых, считающих, что задержание – не просто неотложное следственное действие, а разновидность ареста, точнее, краткосрочный арест, производимый в неординарных, не терпящих отлагательства случаях во избежание наступления отрицательных последствий для раскрытия преступления[38]. Специфика задержания как средства оперативного реагирования на обнаруженное преступление при обстоятельствах, указывающих на конкретное лицо как на совершившее его, предопределяет особенности применения данной меры без санкции прокурора или решения суда и, как правило, без вынесения постановления.

В соответствии с п. 11 ст. 5 УПК РФ задержание подозреваемого – мера процессуального принуждения, применяемая органом дознания, дознавателем, следователем или прокурором на срок не более 48 часов с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления. Общим условием ее применения является совершение лицом преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы. Как любая мера процессуального принуждения, задержание допускается лишь при наличии оснований, прямо указанных в законе, иное влечет за собой нарушение прав подозреваемого.

Под основанием задержания следует понимать совокупность обстоятельств, обусловливающих возможность и необходимость его применения.