19. Однако эффект договора поручительства не исчерпывается лишь созданием «фундамента» для возникновения основной обязанности поручителя. В договоре поручительства, как я уже упоминал выше, вполне могут содержаться и иные, дополнительные, обязанности поручителя. Интерес кредитора в исполнении этих обязанностей может возникнуть непосредственно с момента выдачи поручительства, так как состояние и качество обеспечения могут влиять на заключение и исполнение обеспечиваемого договора. К числу таких обязанностей может быть отнесена, к примеру, обязанность поручителя раскрывать кредитору информацию о своем финансовом положении. Или другой пример – обязанность поручителя поддерживать на счетах в банке определенный остаток. Такие обязанности поручителя не являются акцессорными (в отличие от главной обязанности поручителя), и потому их вступление в силу не привязывается к возникновению основного (обеспечиваемого) требования кредитора в отношении должника. Поэтому дополнительные обязанности поручителя возникают в момент, с которого договор поручительства считается заключенным (предложение второе абз. 1 п. 2 постановления).

20. Предложенное разграничение договора поручительства как сделки и главного обязательства поручителя как его правового результата легко объясняет и возможность обеспечения поручительством условных (ср. абз. 2 п. 2 постановления) и альтернативных обязательств.

21. Может ли быть дано поручительство по обязательству, срок исполнения которого к моменту заключения договора поручительства уже наступил (послесрочное поручительство)? Это довольно интересный вопрос, на который возможны два варианта ответа.

Суть первого из них заключается в следующем. Целью института обеспечения обязательств является повышение уверенности кредитора в том, что он получит удовлетворение по обязательству. Иными словами, при помощи обеспечения кредитор выговаривает себе дополнительные гарантии на случай нарушения основного договора. На мысль о том, что обеспечение устанавливается именно на случай нарушения договора должником, наводят формулировки, которые использованы в ГК РФ для описания конструкции залога, задатка и удержания[164]; в случае с поручительством законодатель не использует это выражение, что мне представляется скорее стилистической особенностью текста параграфа ГК РФ о поручительстве, чем осознанным желанием исключить установление поручительства именно на случай нарушения основного договора.

В связи с этим представляется достаточно странной ситуация, в которой должник по уже нарушенному договору приводит третье лицо, которое выдает кредитору обеспечение на случай нарушения договора должником, ведь оно – нарушение – уже к моменту заключения этой сделки состоялось!

Разумеется, тот факт, что такой договор, заключенный кредитором и третьим лицом, поименованный ими как «поручительство», не влечет сам по себе недействительности этого договора, суд лишь должен определить его действительную правовую природу и применить к нему соответствующие правила. На мой взгляд, в зависимости от того, о чем именно договорились третье лицо и кредитор, их соглашение можно было бы квалифицировать или как перевод долга (если при этом установлено, что «поручитель» призван заменить первоначального должника), или (что должно значительно чаще встречаться на практике) как вступление (солидарное или долевое) нового должника в уже имеющийся долг (иногда называемое кумулятивным принятием долга). Хотя последняя конструкция действующему ГК РФ не известна, однако такая сделка (вступление в чужой долг) законом не запрещена и потому возможна.