Я наклоняюсь к Волобуеву и тихо на ухо спрашиваю:

– Ты лучше ответь: ты их зачем сюда притащил?

– Ну а какой кайф без баб? – таращится удивленно. – Выбирай любую. Чистые. Гарантирую. Девочки – профи. Можешь даже двух. Блондинки? Брюнетка?

Перевожу на них оценивающий взгляд. Милые, привлекательные, сексуальные. У одной из блондинок грудь того размера, что я люблю. Но не торкает. Просто красивые картинки.

– А как же жена?

– Ты ж не женат?

– Твоя.

– Да не смеши мои тапочки. Жена – это статус, а здесь – для души. Расслабься.

Расслабиться, значит? А оно мне надо? Но ведь не отстанет, я его знаю. Снова разглядываю волобуевских цыпочек и киваю на одну из блондинок:

– Алина? Та, что ближе к тебе? – Олег тут же делает девочке знак пересесть ближе.

Брюнетку забирает Кирилл, а оставшаяся блондинка подсаживается к мэру.

Олег жмет кнопку вызова официанта, и почти сразу распахивается входная дверь.

– Добрый вечер! – раздается знакомый голос.

Слишком знакомый, чтобы не среагировать.

А когда в следующую секунду старый черт расплывается в слащавой улыбке, я и вовсе получаю удар под дых.

– Катюша, здравствуй, хорошая моя. Рад тебя видеть! Как хорошо, что сегодня твоя смена. – Волобуев даже привстает с места, чтобы поприветствовать вошедшую официантку. – Ты уж извини, что дернули так неожиданно, отблагодарим, – подмигивает.

Он что-то еще говорит, заливаясь соловьем, а я не могу отвести взгляд от нее. Катюша, лять! Ласково и по-свойски, словно они старые друзья или бывшие любовники. Так панибратски, что у меня челюсть сводит от злости.

Что он там говорил об их крае? Женщины красивые? Не соврал. Красивые.

Белоснежная блузка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами, короткая черная юбка, высокие каблуки. Это Катя. Моя Катя. В вызывающей форме, больше подходящей стриптизерше на разогреве. Обслуживающий персонал для зажравшихся мажоров типа Волобуева с его свитой. Девочка "принеси-подай". Привлекательная, шикарная, недоступная. Или все-таки?..

Я рублю эту мысль на корню. Но полностью избавиться от неприятного, сосущего под ложечкой чувства не могу. Катя действительно гораздо красивее всех этих Алин, Каролин и прочих, что вьются силиконовыми куклами рядом с мэром и его замом. Естественная, натуральная. Она даже смотрится здесь по-другому. Как единственный элемент, действительно украшающий картину.

Забываю, что надо дышать, разглядывая ее почти в упор.

Официантка, мать ее.

Официантка!

Что ж ты, моя хорошая, тут делаешь?! Что ты с собой делаешь, работая тут?!

Катя, Катя...

Она не видит меня, отвечая на вопросы Волобуева, скромно улыбается и записывает заказ в блокнотик. Поправляет непокорную прядь волос, выбившуюся из прически, а после мельком обводит взглядом присутствующих. Останавливается на секунду на мне.

Узнала.

И снова здравствуй, родная! Судьба? Я растягиваю губы в приветственном оскале – улыбкой это вряд ли назовешь.

Еще свежа наша последняя встреча, когда она убегала от какого-то хмыря и согласилась сесть ко мне в машину. Когда я пытался наладить наше общение по-хорошему. И даже, как идиот, предложил свою помощь.

– Стас, а ты что будешь? – отвлекает Волобуев.

– А что посоветуете, Катюша? – спрашиваю, специально делая акцент на ее имени.

На уменьшительно-ласкательном варианте. Она ведь позволяет другим?

– У них шикарные стейки из мраморной говядины, – внезапно влезает со своей помощью та самая блондинка, что сидит рядом.

И кладет руку на мое колено, двигаясь ближе. Этот жест не укрывается от взгляда Андреевой, что стоит напротив с серьезным видом. На лице ни тени от той улыбки, которой она улыбалась Олегу. Ничего, кроме арктического льда и презрения в глазах.