— Спасибо, — взяла термос из пакета. — Зря ты заставил меня купаться.

Саныч опустился рядом:

— Что случилось?

— Я на Кристофа набрела. — Друг шумно втянул воздух рядом — удача, ничего не скажешь. Этот упырь давно нам нервы треплет. — Зато доки собрала, что он расходует эфир…

— На тебе брачные следы, — сдавленно вздохнул Саныч.

— Он был единственным вариантом спастись…

— Ты обещала себя дикому?

— Слушай, я не собиралась с тобой это обсуждать, — вспылила я. — Умирать не хотелось, прости!

— Ром, может, он поймет…

— Кто? — искренне не поняла я.

— Серый.

Мне было вообще плевать, что там поймет Серый. Хотя тоже зря. Если даже тот, кому ты не обещана, может убить за принадлежность другому…

— Черт…

— Может, пока лучше к родителям?

— Я не преступница, Саныч! — зарычала я. — Я просто спасала жизнь! И я не хочу к родителям. Мой дом тут! Я ни в чем не… — Я хотела сказать, что не виновата перед Явороским, но уже за свое безразличие к тому, что он почувствует, можно было усомниться в этом. — Да к лешему!

Я правда думала, что мне конец. И только сейчас до меня начинало доходить, как я рисковала. И цена за спасение уже казалась не такой неподъемной. А вот риск, на который шла — идиотским. Кому и что я собиралась доказать своей смертью? Что способна на большее? Что могу быть полезна?

— Слушай, эта работа не для тебя, — хмуро пробубнил Саныч. — Девочке не место в следаках.

— Девочке без дара — да, скорее всего, — шмыгнула я носом.

Я работала в отделе преследования несанкционированного использования ресурсов. Ведьме, которая ничего не может, самое то. Дарами там не работают — только скоростью, соображалкой и силой. Да и работка у меня не особенно пыльная — патрулировать территорию и докладывать о подозрительной незаконной деятельности. Только я же не могла не сунуть свой нос туда, куда не следовало. Но и дергать отдел реагирования по нестоящему поводу не хотелось. И я решила понаблюдать за подозрительным домом сама. А наткнулась на целую банду во главе с хорошо известным главарем-упырем. И мне еще отчитываться перед начальником за риски и последствия.

— Мне вообще нет места нигде…

— Ромка, всем, кто тут оказался, не стало места там, где они бы хотели быть, — заметил Саныч. — Но я рад, что тут.

Только внутри что-то будто стукнуло, вдох оцарапал гортань, когда на языке загорчил терпкий запах одуванчика… Тишина. Спокойствие поползло по венам, пульсируя непривычным знанием — у меня теперь есть место…

Тряхнув мокрыми волосами, я нахмурилась, и наваждение прошло.

— Саныч, я пойду, — поднялась, поводя плечами.

Эти царапины Дара покусывали кончики нервов, не давая забыть ни на один удар сердца о звере, что их оставил.

Друг остался у речки, а я зашлепала босыми ногами по вытоптанной в клевере тропинке. Усталости не было. Наоборот, чувствовала себя полной энергии, но будто взятой взаймы. И это невозможно злило.

Приют не был огорожен, стоял на поляне в лесу, и к нему вела гравийная дорога. Тропинка привела меня во внутренний двор. Я шмыгнула между старых яблонь в цвету, и дождь из лепестков осыпался мне на голову, будто меня и правда уже выдали замуж. Выбравшись на гравий, я принялась зло стряхивать цветы, когда почувствовала на себе взгляд.

Обернулась на здание, но в окнах было еще темно — не разобрать, кто там смотрит. Но что смотрели — абсолютно точно. И стоило взбежать по ступеням на крыльцо, я столкнулась с Серым лицом к лицу. Вернее, уперлась в его грудь. И подняла на мужчину глаза.

Яворский тоже не спал — прав был Саныч. И, видимо, тоже решил искупаться перед началом нового дня — от него пахло гелем для душа, а короткие темно-пепельные волосы блестели от влаги. Цепкий животный взгляд серых глаз прошелся по мне от макушки до босых ног и обратно, прежде чем он вздохнул устало: