- Папа, - прошептала онемевшими губами. Холод еще терзал моё тело, впивался в кожу болезненными когтями, но уже не так мучительно, как в первые полчаса.

- Дочка, - отец тут же сбросил сон, подаваясь ко мне. В серых добрых глазах горели тревога и облегчение одновременно. – Очнулась?

- Да, - горло болело, будто до этого съела тонну льда.

- Ты как?

Вижу странный морозный узор на левой половине его лица. Он слегка мерцает в дневном свете, спускаясь к шее, а оттуда на грудь и исчезая под рубахой.

- Нормально. А ты?

- Отделался обморожением, - отец отмахнулся. Он всегда думал о себе в последнюю очередь.

- Что это? – Указала на узор.

- Столичные маги говорят, так на нас проявилась драконья магия. Не волнуйся, рисунок скоро рассеется.

Я подняла руки и оцепенела. На моем теле сверкал похожий узор, только сложней и изящней. Снежные завитки оплетали конечности, вихрились на лице и шее, серебристыми росчерками стекали на грудь, живот и босые ноги, выглядывающие из-под одеяла.

Оглядела ступни, покрытые волшебным рисунком, и испуганно поёжилась.

- У Эрика тоже узоры?

Отец вдруг нахмурился и печально отвёл глаза.

Сердце бешено заколотилось.

- Папа, - голос срывается. Я даже не поняла, как нашла в себе силы закончить: - где Эрик? С ним всё в порядке?

- Сочувствую, моя девочка, - грустно вздохнули в ответ. – Проклятая метель погубила твоего жениха. Эрика больше нет.

3. Глава 3

Когда домовой тоже в деле

Во всех сказках, прочитанных мной вместе с мамой в детстве – любое проклятие, будь оно наслано черным колдовством или ненавистью злого сердца, можно снять поцелуем любви. Достаточно прильнуть к губам избранника, вложить в поцелуй всю нежность и теплоту и самый родной человек, наконец, пробудится ото сна.

Я тысячу раз касалась своими губами ледяных губ жениха, целовала, отогревала дыханием, но на бесстрастном мужском лице, закованном в прозрачную ледяную броню, так ничего и не дрогнуло.

Жестокая магия драконов превратила его и других горожан в безжизненные скульптуры, охваченные нерушимым слоем льда. Вечные, бессмертные, с выжженными холодом сердцами и душами. По словам столичных магов, вдохнуть в них жизнь может только тот, кто наслал метель. А кто, кроме Пламени Севера, способен на такую жестокость?

… Сегодня, как и все недели до этого, я весь день посвятила Эрику.

По обыкновению устроившись в кресле рядом с больничной койкой, стискивала его синие, безжизненные пальцы и до боли в висках молилась богам Светлого мира. Просила их о помощи и милости для нас людей, взывала о защите, всей душой умоляла сжалиться и проявить благосклонность. Боги, если и слышали, то не посчитали нужным откликнуться. Жестокие и равнодушные, такие же, как ледяные драконы Севера.

И снова день неумолимо клонится к раннему снежному вечеру. Госпиталь пустеет, в коридорах и палатах разгораются яркие магические шары холодного синего оттенка. Мне тоже пора домой, но мой Эрик – здесь, и сердце отказывается оставлять его одного.

Надо, шепчу одними губами. Смахиваю слёзы и целую Эрика в белый лоб. Затем набрасываю на голову меховой капюшон и, сжав его холодную, словно камень руку, тихо прощаюсь:

- До завтра, милый. Я еще приду. Обязательно. Ты только дождись ту, которая тебя очень любит.

На сердце ложатся тоска и тяжесть.

Король Вильгельм отнесся к нашей беде равнодушно. Ограничившись скупым «сожалею, но помочь ничем не могу» Его Величество заперся во дворце под защитой верховных магов королевства. По слухам в выходные даёт очередной бал-маскарад. Приглашен весь столичный бомонд и те, у кого есть золото оплатить свое присутствие на празднестве.