Конечно же, никакой правды Степан не рассказал девушке. Просто ей хотелось увидеть в глазах дяди испуг и понять, знает ли Давид хоть что-то. Хотела уловить напряжение и тревогу. На минуту ей показалось, что дядя обеспокоился, но этого было недостаточно. Чтобы вывести такого человека, как Давид Радикович, должны быть не слова, а действия. И желательно, эффективные.

Мира сидит за барной стойкой в ночном клубе и прогоняет случившееся за бокалом вина. Она не замечает суету вокруг и знает, что люди дяди где-то рядом: наблюдают и докладывают ему о каждом ее шаге и действии. С одной стороны, Мира была спокойна, а с другой, она хочет выбраться из-под такого наблюдения.

Голова идет кругом не от вина, так как оно не помогает, и Мира еще способна себя контролировать. Один глоток. Затем второй. После одного бокала следует еще. Уже после третьего бокала появилось долгожданное ощущение опьянения. Легкий полет. Хотя бы так Мира могла не думать о взрыве и о дяде, и на мгновенье перестать винить себя. Возможно, что в данную минуту ей было глубоко наплевать на всех, кто находится вокруг. Главное – жизнь Степана.

Она равнодушным взглядом прошлась по людям, что сидят вокруг барной зоны. Барная зона имеет форму кольца, где внутри находятся сотрудники клуба и обслуживают посетителей. Ее взгляд замирает на мужчине, который сидит напротив нее на другой стороне кольца. Мира узнала, кто он, так как держит в сумочке фотографию с его изображением. Она даже достала снимок, чтобы убедиться в этом.

Да, это он. Настоящий. Живой. И одет он не в серую тюремную одежду, как было на снимке, а вполне прилично и современно. Ничем не отличается от присутствующих. Скорее всего, он еще не слышал новость об отце. А быть может, уже знает, но не выдает своего безмерного горя. Мира не видит на его лице отчаяния и гнева. Степан не общался с ним шестнадцать лет и не давал о себе знать. Откуда бы появились жалость и переживания? Но почему он здесь?

Мира встала и медленно направилась в его сторону. Присела на соседний свободный стул по правую руку от него.

– Привет, – произнесла она и загадочно улыбнулась.

– Привет, – холодно ответил он, мельком посмотрев на нее.

– Не против моей компании? Ты один?

– Жду кое-кого.

– Мирослава. Мирослава Громова, – сообщила она, будто это что-то дает.

Затем протянула ему руку. Он посмотрел на девушку и усмехнулся. Пожимать не стал. Мира немного растерялась и расстроилась, понимая, что он не заинтересован в ней и вряд ли пойдет на контакт. Она лишь надеялась, что он запомнит ее и в следующую встречу не откажет в общении, когда та повторит попытку познакомиться с ним снова.

– Даже не скажешь мне своего имени?

Он сделал глоток напитка из своего стакана, но промолчал. «Да он прикалывается!» – мысленно возмутилась Мира.

– Что ж, приятно провести время, незнакомец, – прошептала девушка и встала.

Она вернулась на свое место, продолжая изредка поглядывать в его сторону. Если бы это был другой человек, то она и не решилась бы подойти. Даже и мысли не возникло бы. Но с чего это Мира взяла, что заинтересует его? Возникло странное ощущение, от которого сердце сжалось в груди. Когда он узнает, что она, возможно, причастна к взрыву в номере, где в этот момент находился его отец, он примет верное решение – месть. В любом случае, есть у него чувства к отцу или нет, желание узнать, кто виновен в смерти обязательно появится. А иначе не может быть. Мира берет телефон, набирает номер и ждет, когда на том конце раздастся голос.

– Вы сделали то, о чем я просила? Никто ничего не знает? Хорошо. Держите меня в курсе, если что-то изменится, – говорит она кому-то, смотря на сына Степана Рудольфовича Орлана. – Теперь, остается только ждать. Мой дядя ничего не должен заподозрить.