— Мне надо тебя, — с вызовом выкрикнула Ветта, сердито топнув ногой. — Тебя, ясно? Ты мне обещал! Эта договоренность была задолго до того, как ты вообще начал девушками интересоваться! Думаешь, мне легко было? А я не смотрела на других парней, я тебя ждала!

— Ну сейчас смотришь, — напомнил ей Артур об ее отвязном танце с весьма довольным кавалером. — И, кажется, не обделена вниманием? Чем плох тот, с которым ты так мило флиртовала? Весьма достойный… кандидат. Предложи ему жениться на тебе. Думаю, он согласится.

— А я не хочу его, — снова сердито, как капризный ребенок, топнула ногой Элиза. — Он толстый, толстый! И нос у него блестит! Он некрасивый!

— А ты, стало быть, хочешь красивого? — насмешливо уточнил Артур.

— Да! — вызывающе выкрикнула Ветта, с пытающим взором наступая на несостоявшегося жениха. —Хочу! Хочу приходить в храм по воскресеньям в нарядном платье, и чтоб рядом был красивый муж! Хочу, чтобы все на нас оглядывались и завидовали мне! Хочу кататься в твоей золоченой карете, как герцогиня, и жемчужное ожерелье в пять рядов хочу!

Артур, слушая все это, лишь горько усмехнулся.

— «Хочу, хочу, хочу!» — передразнил он Ветту. — И ни слова о любви. Ты хочешь не меня. Ты хочешь потешит свое самолюбие.

— А Элиза как будто в тебя влюблена по уши! — воскликнула со смехом Ветта. — Как будто она не мечтает о драгоценностях и нарядах! Ты ее вообще не знаешь, ты ее впервые увидел недавно!

— Может, и мечтает, — ответил сухо Артур, пряча взгляд. Ветта в своей наивной жестокости поразила его в самое больное место. Действительно, Артур свою невесту знал мало, и слов любви от нее не слыхал. — По крайней мере, у нее хватает ума не говорить об этом так, как ты… Но я люблю ее. Она нужна мне. Я уже говорил — только демоны смогут мне помешать жениться на ней, а значит, никто!

— Я честна! Я честна с тобой! — затрещала, словно сорока, разъяренная Ветта. — И вовсе не глупа, как ты думаешь!  А Элиза может просто помалкивать о своих желаниях, а после свадьбы выдать тебе такое…

Что именно может выдать Элиза после свадьбы, Ветта договорить не успела. На лестнице, ведущей к дверям в бальную залу, появился вдруг гибкий юркий зверек, то ли хорек, то ли соболь — Ветта  не успела рассмотреть. Зато успела завизжать так оглушительно, что дрогнули лепестки пламени свечей. А следом за гибким мелким хищником, утробно рыча и клацая когтями по мраморным ступеням, несся огромный черный лоснистый доберман в дорогом ошейнике, украшенном драгоценностями. Вслед за ним кралась тьма, шепчущая безумными голосами страшные вещи, и магическая аура Демона, гасящая краски мира и стирающая магические вещи.

Один за другим в этой ауре гасли светильники, потому что золотые, перевитые как рог единорога свечи — несгорайки были наверняка наворожены перед приемом. Портреты и картины на стенах пустели, потому что художник, их рисовавший, наверняка заворожил краски, чтобы они не выгорали и не осыпались веками. И лестница погружалась во мрак, становилась похожа на холодный, мертвый костяной остов, с которого содрали теплую и яркую жизнь.

За три ступеньки до площадки хорек перекувырнулся через голову, и перед изумленной Веттой встал запыхавшийся, слегка растрепанный пожилой джентльмен с моноклем в глазу, в слегка испачканном фраке с атласными лацканами и с бутоньеркой в петлице.  Анимаг был худощав, высок, с маленьким желчным лицом и напомаженными светлыми волосами, уложенными на голове красивыми волнами. От скачки его прическа слегка растрепалась, но он ловко поправил ее, мотнув головой и переводя дух, неотрывно глядя на своего ужасного преследователя.