И вот план сложился. Трехмесячный тур, все тщательно изучено и спланировано. Конечно, не обошлось без таблиц. Он скачал путеводители и советы путешественникам, он работал над маршрутом так же усердно, как и над своей магистерской диссертацией. Они также установили несколько основных правил – или, вернее, Тигги установила, просто, чтобы внести ясность. «Первое: никакого секса», – сказала она, постукивая ручкой по зубам. «Конечно», – подтвердил Дэн, разрываясь между желанием согласиться яростно, что могло оскорбить ее, и согласиться недостаточно твердо, что могло ее напугать. У него горело лицо, пока она излагала другие условия: во-вторых, они могли в любое время пойти разными путями; в-третьих, они… На самом деле к тому времени он перестал слушать, потому что все еще был подавлен правилом «никакого секса». Она ему даже не нравилась, и все же теперь он чувствовал себя каким-то грязным старым извращенцем.

Короче говоря, он не поехал в Южную Америку. Ему оставалась неделя до того, чтобы сесть в самолет, стать другим человеком, когда было найдено тело Патрика, и в этот момент мир снова вернулся в свои узкие границы. «Ты все равно должен поехать», – убеждали его родители, но, конечно, в шоке и суматохе последствий Дэн был не в состоянии это сделать. И все же… Что ж. Это может показаться смешным, но теперь, когда у него был предлог не ехать, отменить поездку в некотором смысле было облегчением. Облегчением, потому что, хотя он никому не говорил об этом, он немного нервничал из-за того, что ему предстоит провести так много времени вне безопасного пузыря своей обычной рутины. Он все больше нервничал из-за того, что проводит так много времени с Тигги. Чем больше он узнавал ее, тем больше понимал, насколько они разные люди. Она, вероятно, захочет посещать дикие вечеринки и нюхать наркотики с мускулистой мужской бразильской груди, в то время как он… нет. В конечном счете он только разочаровал бы ее. Стал бы обузой.

«Что? О боже, – выдохнула Тигги, когда он позвонил и сказал ей, что не поедет, захлебываясь словами от шока и горя, когда объяснял, почему. – Черт, Дэн. Так жаль. И соболезную, я имею в виду причину. Но послушай – подожди с месяц и приезжай, когда тебе захочется, ладно? Может, тебе будет полезно развеяться. Да?»

«Да», – тупо ответил он, но уже тогда знал, что не сделает этого. Его путешествие уже исчезло, как мираж, как яркий сон, за который он так и не сумел ухватиться. В это утро он получил от нее открытку из Вальпараисо с надписью: «Жаль, что тебя здесь нет!», но она писала словно из другой вселенной, попасть в которую ему казалось нереальным.

Все равно. Как бы то ни было. Вместо этого он был здесь, делая, по крайней мере, что-то практичное. Со всей пунктуальностью он был готов посвятить себя первой встрече дяди и племянника в новом мире после Патрика. Зои написала ему адрес, и Дэн ощутил прилив – чего? ностальгии? боли в сердце? – когда понял, где находится клуб скульптуры: через две улицы от того места, где они с Ребеккой снимали свою первую квартиру, в старые добрые времена оптимизма и любви. Впрочем, если оглянуться назад, их различия были очевидны уже тогда. По выходным она любила часами валяться в постели; он этого не делал. Ей нравилось, когда друзья заглядывали в любое время дня и ночи; ему – нет. Ей было все равно, как загружать посудомоечную машину, в то время как он точно знал, что его способ более эффективен. Они поддразнивали друг друга по этим поводам, и никто из них по-настоящему не придавал им значения, пока спустя годы после женитьбы все это не приобрело значимость. Очевидно, ее привычки оказались для нее важнее, чем желание оставаться с ним.