Марьюшка рассказывала мне о трусиках, захлебываясь от восторга, хотя ей довелось всего лишь прикоснуться к столь дорогому аксессуару, который захапала себе первая жена Светозара.

Когда я узнала, сколько заплатил Светозар за пакет, немного расстроилась. Но, с другой стороны, Летиция установила такую высокую цену за мой товар, что теперь я смело буду просить у заезжих купцов не меньше пятнадцати фуртов. А здесь, в городе трусики больше уже никому не нужны.

Фурты, полученные за трусики, я припрятала. Потратила совсем немного, купила себе красивое платье, бусы, как обещала проснувшейся во мне женщине, и еще повседневный наряд зажиточной горожанки. Решила, что трепать вещи из будущего, лишний раз не стоит. Когда-нибудь они мне пригодятся.

В общем-то, жизнь наладилась. Я была всем довольна... почти...

Во-первых, меня очень тяготила необходимость проводить ночи, запертой в деревянном ящике.

И, во-вторых, я так и не придумала, как привить местным любовь к трусам... то есть, слипам. Я даже поделилась своим сокровищем с Белавой и Марьюшкой, но обе женщины так и не поняли прелесть такого белья, сколько я их не убеждала. Только ныли что натирает им, и горшком пользоваться неудобно.

А на днях Марьюшка притащилась ко мне с брошью, цветы на которой были сделаны из кружев, срезанных с трусов. И это меня убило окончательно, впервые в жизни вогнало в депрессию.

– Дитя мое, что с тобой происходит? Почему ты такая печальная в последние дни? – Мы обсуждали сегодняшнюю встречу с главой у святоши в келье. Той самой, которую я ошибочно приняла за кабинет. Под моим тлетворным влиянием обстановка здесь изменилась. Теперь святоша спал на нормальной постели, на полу, поверх соломы появились коврики, которые наши девочки-бомжики навертели из стиранных тряпок, бывших когда-то их одеждой. И от этого в келье стало намного уютнее и теплее.

– Ничего, святоша, – растянула я губы в подобии улыбки, – все хорошо...

– Все о Светозаре думаешь, дитя мое? Жалеешь, что не вышло у вас счастья семейного?

Я только головой помотала. О Светозаре я не думала с того самого момента, как оказалось, что у него четыре жены. Как отрезало. И даже красота его и обаяние на меня перестали действовать.

А вот мое на него еще влияло. И я беззастенчиво им пользовалась для достижения своих целей. А что? Легкий флирт укрепляет деловые отношения. Жаль, что женщина во мне проснулась только в этом мире. Я бы и там, дома, не постеснялась бы нужному человеку улыбнуться обольстительно. Только не умела.

– Василиса, – святоша вышел из-за стола и присел на край постели, стул-то для посетителей в кабинете был один, – я же вижу, что терзает демон душу твою. Надо тебе Малый Уд пройти, демонов из души изгнать.

– Да, как же они попали-то в меня? – усмехнулась я, – если вы сами меня каждую ночь в ящик запираете..

– Демоны, дитя мое, и днем вокруг людей рыщут. Только меньше их, и слабые они. Но в тело женское все равно проникают, и душу терзают, на клочки раздирая.

– Святоша, – мне стало любопытно, – а почему мужчин эти демоны не терзают? Не поверю, что у вас никогда душа не болит. Но в кирку вы спать не лезете.

– Дитя мое, – рассмеялся святоша, – да как же они в тело мужское проникнуть-то могут? Нет у мужского тела входа...

– Не поняла, – прищурилась я, предположив, о каком входе идет речь, но мне надо было уточнить, – как это, у мужчин входа нет? А рот? И задница?

– Дитя мое! – возмутился моей распущенностью порозовевший от смущения святоша, но объяснил, – рот и... кхм... выход предназначены для материальной пищи. Если демон в рот влетит, то... кхм... оттуда просто вылетит, и никак не сможет на душу повлиять. А вот тот вход, что есть только у женщин, связывает наш материальный мир с духовным миром. Дети ведь, дочь моя, дар божий.