– Попробуй, бля. – Парень испуганно смотрел на него. – Попробуй… А то думаешь – здоровый? Соберемся, пизды дадим… монинских позовем… а в Щелкове у меня полгорода родни… скажу, бля, кому надо, так таких пиздюлей…

Виктор шагнул к нему, парень взмахнул ремнем. Виктор нырнул под свистнувшую пряжку и ударил его в солнечное сплетение. Парень согнулся, осел на колени. Его вырвало. Виктор выхватил из его разжавшейся руки ремень, размахнулся. Пряжка свистнула над головой парня, он судорожно вскинул руки.

– Что, ссышь, котенок? – Виктор легонько тюкнул его пряжкой по спине.

Парень поднял бледное лицо. Виктор помедлил минуту и ударил его ногой в живот. Парень захрипел. Виктор склонился над ним и нанес ему страшный удар в основание шеи. Парень беззвучно повалился на дорогу.

Виктор схватил его за руки, раскрутил и зашвырнул в кусты:

– Вот и вся история…

Отдышавшись, он поднял широкий солдатский ремень с желтой бляхой и, похлестывая им по влажным веткам, пошел по дороге.

Впереди, за кустами виднелось поле.

Виктор остановился, потер затылок:

– Шишку набили, обормоты…

Потом повернулся и неторопливо побежал через поле, шурша мокрым от росы овсом.

Брюки его быстро намокли, пряжка болтающегося в руке ремня посверкивала в темноте.

Поле пошло под уклон, и вскоре Виктор спустился в широкий и длинный овраг. Здесь было совсем темно и сыро. Где-то журчал ручей.

Раздвигая переросшую траву, Виктор нашел ручей, зачерпнул рукой темную воду и сполоснул лицо.

Ручей был узкий, полузасохший. От воды пахло прелью.

Виктор перепрыгнул через него, выбрался из оврага и снова пошел по полю, на этот раз ничем не засеянному. Из-под ног его выпорхнула перепелка, попискивая, полетела прочь. Виктор махнул ей вслед ремнем.

Поле пересекала дорога.

Он огляделся:

– Ну вот. Кажется, наша… ага…

Дорога шла через знакомые кусты.

Виктор пошел по ней.

Вскоре поле кончилось, и лес встал вокруг. Было черно, сыро и прохладно. Деревья стояли словно декорации – неподвижно. В черных проемах меж ветвями посверкивали звезды.

Виктор нашел тропинку, перешагнул поваленное дерево.

Где-то наверху сорвалась с ветки птица, вяло захлопала тяжелыми крыльями.

Сквозь листву мелькнул свет.

Виктор прошел по тропинке, перепрыгнул лужу, раздвинул орешину: посреди лужайки стояла «Волга», в кабине горел свет и Степченко что-то со смехом рассказывал шоферу.

Виктор подошел сзади, постучал по крышке:

– Можно к вам?

– Ааааа! Герой вечера! Илья Муромец! – Степченко вылез, обнял Виктора. – Ну, молчу! Один в поле воин! Не ожидал! Нашел дорогу? Все в порядке? Цел? Не поранили?

– Да нет вроде…

– Ты лесом возвращался? Полем? А может, через Бобринское?

– Дорогой.

– Ну, молодец! Молодец! А это что – ремень? Что – трофей боевой? Ух… тяжелый, бля… башку проломить ничего не стоит… Видел я, как ты начал, как дуру эту поддел. Как кодла на тебя ломанулась – испугался даже, подбежал поближе, думаю – втопчут козлы Витьку в землю! Да куда мне! Махнул парень через забор! А эти мудаки, – он заглянул в кабину, – за ним! За ним, бля! Ну, молодец!

Степченко потянул его в кабину:

– Давай полезай сюда.

Виктор влез и сел рядом с ним. Степченко, улыбаясь, разглядывал его:

– Ну, молодец парень, молодец, Первый выезд, а так сработал… Постой, постой, что это…

Он повернул голову Виктора к свету. На левом виске краснела ссадина.

– Ну, это в кустах, наверно…

– И рубашка порвана, вон, смотри… – Степченко потрогал разорванный рукав и присвистнул, посмотрев на спину Виктора. – Ни хуя себе! Во, полоса какая. Чем это они тебя? Колом, что ли?

– Да, наверно… но это пустяки…

Шофер тоже посмотрел, перегнувшись через сиденье.