Вот и сейчас он опустил голову и смотрел на муравьев, работающих без устали и без перерыва, затем посмотрел на меня и улыбнулся. Просто смотреть на его открытое с приятно – правильными чертами лицо уже само по себе производило успокаивающее воздействие. Он всегда готов был меня выслушать, а у меня было столько вопросов.

– …мой начальник сказал, что Назарянин помиловал же разбойника на кресте и проститутку, он их простил. И многие люди тогда могут жить и делать, что хотят, а потом, в последний момент, покаяться и спастись. Не согрешишь мол, не покаешься. Я ему ответил, что покаяться, не так уж просто, покаяться сложно. Но ведь мы и не делаем ничего такого особенно плохого – сказал сослуживец. – Все мы грешные возразил я. А потом я подумал, что здесь есть о чем поговорить, я чувствую, что за всем этим что-то еще есть полезное.

– Об этом можно говорить бесконечно от одного переходя к другому. Второй разбойник ведь не покаялся, а наоборот хулил и поносил Назарянина. Значит если придерживаться примера твоего начальника, то можно сделать вывод, что из грешников настоящих не все могут покаяться, как минимум половина. Значит это уже как минимум 50% шансов на спасение настоящему грешнику. Так? И потом, покаявшийся разбойник, это сделал не из корысти ради, а по зову своего сердца и совести. Значит, он был человек в глубине души добрым и способным различить виновного от невинного. Ему было жаль невинного. Возможно он убивал, но я думаю, он это делал вынужденно и не получал от этого удовольствия, он этим тяготился. Назарянин понимал, что разбойник в последние часы своей жизни думает о справедливости суда, и заступившись за невинного и прося у невинного прощения и милости он продемонсрировал настоящий духовный подвиг. Нужно также учесть, что всё это происходит в тот момент, когда он сам страдает, будучи распинаем на кресте. Если какой грешник способен на такое сознательно, то может быть он и получит спасение. Но мне кажется, что из оставшихся 50% грешников нужно отсеять тех, которые грешат сознательно, а не вынужденно и получают удовольствие от этого, а таких я думаю как минимум половина. Вот мы имеем уже 25% грешников, которые математически могут получить спасение по своей якобы воле. А сколько из оставшихся способны в последнее мгновение жизни подумать о ком-то другом, чужом и незнакомом хоть и невинно страдающем, когда все их мысли должны быть нацелены на вынужденное своё собственное покаяние, чтобы спастись в последний момент своей жизни. Тем более, мне кажется, многие из них во время жизни не заботились о тех, кто страдает рядом. Они были безразличны и думали лишь о своей выгоде. Возможно, что заботиться о ближнем могут не все, тем более в такой ситуации, когда сам очень сильно страдаешь. Так что, по скромному отсеем еще половину и получим 12%.

А теперь нужно учесть, что грешник должен знать, что настали его последние часы жизни и пора каяться, а ведь этого не знает никто, к тому же смерть может прийти и внезапно. Значит, отбросим еще хотя бы половину. Остаётся 6%. Теперь пусть ты и покаялся, успел и сделал всё как следует, но ведь Назарянин должен теперь тебя помиловать, это его суд и его решение. Да или нет – 50 на 50. Значит, остаётся всего лишь 3%. Ну как, велики ли шансы на спасение у грешника? Но в одном ты прав, мы все без исключения грешны и наши шансы на спасение не так уж велики. Спасемся мы или нет, по большому счету зависит не от нас, а от решения Судии. Как он решит, так и будет.

Только этот суд будет истинным, правдивым и окончательным. Так что нужно решить – как жить? Толи сознательно грешить и верить в свои скажем призрачные 3%, толи стараться жить по совести, делая добрые дела от чистого сердца с любовью к ближнему, так как нет добрых дел без любви. И тем самым надеяться, что всей своей жизнью мы сможем смягчить приговор Судьи. Как, по-твоему, у кого больше шансов спастись?