– Почему… Первый… не успокаивает его? – послышался новый голос, хриплый и сдавленный, с трудом выговаривающий слова.

– Его блокирует импульсник! Сегодня же день терапии!

– Прерви процедуру, Рита… иначе мы не справимся… скорее!

– Я не могу отпустить его! Мы и так потеряли слишком многих!

– Хорошо… Я попробую… сам.

Мир снова погрузился в тишину. Я балансировал на тонкой грани между реальностью и беспросветной тьмой и чувствовал, что еще немного – и я соскользну в бездонное чрево последней. Мне не удержаться. Силы стремительно покидали меня, я больше не слышал голосов, не чувствовал тепла руки. Тьма подступала все ближе и ближе, дробя меня на осколки, перемалывая и пожирая то, что я отчаянно пытался сохранить. Когда же я полностью провалился в нее, то внезапно увидел себя со стороны. Я лежал на полу в комнате отдыха, но ее стены, пол и потолок покрывала отвратительная влажная ржавчина. Она сочилась из каждой щели, шевелилась, будто живая, тянула ко мне щупальца из буро-оранжевой слизи – еще немного, и мое тело полностью исчезнет под ее потоком. И тогда навсегда исчезну я сам.

И вдруг все закончилось. Болезненная тяжесть сменилась невесомостью, страх уступил место покою, желание смерти ушло. Я словно оказался в реке, которая несла меня, укачивая на неторопливых волнах. Приятных, мирных, но бесконечно и невыразимо чужих. Я чувствовал, что все еще нахожусь под властью чужой воли, холодной, рассудительной, гораздо более могучей, чем обрушившееся на меня безумие. Она заполняла собой каждую клетку, каждый нейрон, каждый атом моего тела, рождая понимание, что эту силу мне никогда не одолеть. И ощутив на себе взгляд, одновременно пристальный и равнодушный, я осознал, что то, что смотрит на меня, не может быть человеком. По телу пробежала дрожь, и тысяча голосов, оглушающе неслышных, отдали мне приказ: «Спи». И мир для меня погас.

Когда я снова пришел в себя, за окнами стояла глубокая ночь. Голова была тяжелой, будто с похмелья, во всем теле ощущалась слабость, сильно хотелось пить. Я сполз с кровати, дотащился до туалета, открыл кран. В обычное время я бы побрезговал пить сырую воду, тем более что кулер с водой находился в конце коридора, но сил двигаться не было. Взглянув в зеркало, увидел, что белки глаз стали красными – у меня полопались капилляры. Память взорвалась образами: я вспомнил, как выглядел глаз Маргариты, и понял, что вчера слышал ее голос. Именно она держала меня за руку, убеждала не сдаваться, помогала отыскать путь из тьмы и ужаса. Внутри шевельнулся страх. И вместе с тем злость. Что произошло вчера? Чем они здесь занимаются?

Забыв об усталости, я вышел в коридор. Спустился на первый этаж и увидел, что дверь, ведущая во внутренний двор института, открыта. Оттуда веяло холодом, но, ощутив прикосновение воздуха к лицу, я сам не заметил, как оказался на улице. Свободно дышать полной грудью – какое это, оказывается, счастье! А шевелить руками и ногами, самостоятельно передвигаться – невероятное блаженство. Внезапный приступ эйфории схлынул, как только я увидел, что во дворе рядами лежат черные пластиковые мешки. Я осторожно приблизился. Потянул молнию на одном из мешков, уже догадываясь, что увижу. Внутри лежал мертвый человек. Я расстегнул следующий мешок и отшатнулся. Марина! Остывшее тело психолога лежало передо мной, на лице так и осталось испуганное выражение. Я посчитал мешки – значит, прошлую ночь не пережили девять человек. Что же случилось?

Я оглядел двор. Тусклый свет фонарей слабо отражался от пластиковых стен заграждения. Тот, кто устроил вчерашний кошмар, обитает в том коридоре? Но где охрана? Военные? Полиция? Я подошел к входу: герметичный замок был открыт, изнутри доносилось монотонное гудение. Стоит ли идти туда? Я решился и сделал шаг внутрь. Один за другим преодолел несколько слоев пластиковой завесы и увидел четыре огромных оранжевых ящика. Промышленные генераторы. От них-то и исходило слабое гудение. Асфальт позади ящиков бугрился трещинами и разломами – возможно, именно здесь два года назад прогремел взрыв. Пройдя чуть дальше, я убедился, что догадка была верной: впереди зиял глубокий оплавленный провал. Массивные опоры, установленные по его краям, держали ленту траволатора, ведущего вглубь провала. Как только я ступил на нее, лента пришла в движение, медленно перемещая меня вниз.