Солнце почти зашло, уже не заглядывая в это крыло дома. Старая люстра под потолком тускло освещала простенькую деревенскую гостиную: длинный деревянный шкаф с витринами, заставленными сервизами и старенькими фигурками рыбаков и крестьянок, длинный стол с белой скатертью и синей вазой с икебаной, кресла и диван у стены. Друзьям в этой атмосфере казалось, особенно Офэну, что они на тайном съезде в штаб-квартире.

Прошло больше часа, пока Эвион рассказывал о своих приключениях. Ирен во многое не могла поверить, а Офэн был изумлён. Его друг предстал перед ним в совсем ином свете, и Офэн чувствовал небывалую гордость и радость, что Эви вернулся целым. Более того: спас из плена талисмана Айолу.

– Это просто фурор… – выпалил Офэн, глядя перед собой. Рассказ казался ему фантастическим фильмом. Боги… Они всё же существуют! Его друг видел богиню… Она помогла оживить девушку! Как… Как это возможно?! – Я верю, но я… Это жуть как! – Офэн нервно рассмеялся и подрагивающей рукой поднёс к губам чашку с остывшим чаем. – Как вы это пережили? Как вам удалось?! Я не найду слов, но, Эви, ты молодчина! – парень подавился чаем и, прокашлявшись, добавил, – Записать бы это всё…

– Нам бы не хотелось, чтобы про это было известно кому-либо ещё. – Эви взял в руки чашку и принялся разглядывать цветочный узор на ней. – Если честно, мне бы хотелось поставить точку на этом. Тогда я начинал путь, не зная, что в браслете на моём запястье настоящая душа человека, а теперь этот человек – моя девушка, моя любовь, и я бы всё отдал, чтобы вновь не переживать опасности. Мы бы хотели жить вдали от этой суеты.

– Понимаю, что ты хочешь сказать. – подала голос Ирен, – Пережив такое, естественно, вряд ли захочешь вновь пускаться в туманную даль. Но, Эви, Айола, вы вернулись домой! Теперь всё иначе. Нет этого чокнутого графа, нет путешествия, и вы теперь вместе! – она посмотрела на них и широко улыбнулась нежной, словно материнской, улыбкой. – Вы никогда не расстанетесь и больше не попадёте в такой водоворот.

– Спасибо! – в ответ улыбнулся Эви. На сердце было так тепло от того, что лучшие друзья действительно понимают его.

За окном стемнело, а уходить Эвиону и Айоле всё не хотелось. Офэн и Ирен тоже не торопились разбивать компанию, и парень предложил поиграть на гитаре. Эвион сел за пианино в холле и подыгрывал другу, а Ирен, а потом и Айола, стали петь народную песню Афтонии.

К десяти вечера Эвион и Айола покинули дом друга. Офэн и Ирен проводили их до дороги, всячески шутя и смеясь, а потом Офэн довёл Ирен до её дома. На крыльце она обернулась и послала воздушный поцелуй парню, а потом скрылась за дверью, из-за которой на секунду вырвался лучик света в прихожей.

Офэн поправил на шее перекрутившееся украшение и пошёл обратно. Ветер гонял по просёлочной дороге газету, шурша её страницами и вороша их, словно серп траву.

– Господи, почему нельзя было её в ведро выкинуть?! – вслух возмутился Офэн и поднял газету. Глянул на заголовок и оторопел.

«НЕУЖЕЛИ РИГЕНА НАЧНЁТ ВОЙНУ?

Летом, как сообщалось АиНМ, в тюрьме Гелиосса произошёл бунт, вылившийся в массовый побег заключённых. Все они были освобождены благодаря группе лиц, которая до сих пор неизвестна. Бежавшие, добравшись до соседних стран, рассказали, в каких условиях власти Ригены держали их на своей территории. Вампиры использовали граждан других стран в качестве пищи, а национальная тюрьма, оказывается, до сих пор используется как хранилище живой провизии. Власти Ригены все эти годы убеждали нас, что вампиры охотятся лишь на животных, но никак не на ферра или людей. Бывшие заключённые рассказали нам совсем об ином: их ловили, держали около трёх дней в заключении, а после выставляли на продажу. Затем новый хозяин выпивал кровь своего «приобретения», после чего тело утилизировали.