Моё чутьё встрепенулось с новой силой. Мы попали в большое тёмное помещение, размером с бальный зал, высокие потолки и каменные стены которого отдавали блеском от влаги, стекающей по ним, а из-за слабой освещённости они казались чернее ночи. Факелы, висевшие в хаотичном порядке, едва освещали пространство своим светом, разбавляя мрак оранжевым заревом. В конце помещения я заметила трое мужчин, обступивших алтарь по кругу, на котором были разложены странные предметы. За ним начинались несколько порожек, ведущих к массивному трону, на котором развалился Уорл с надменным выражением лица.

 Он преподносил себя, как властелин всего мира, и его самоуверенности и дерзости можно было только позавидовать. По правую руку от него на подлокотнике сидела Лэя, будто притаившаяся кошка, ожидающая, пока очередная глупая мышь выползет из своего укрытия, чтобы вдоволь с ней наиграться. Она положила руку на спинку каменного сооружения и наклонилась к правителю, что-то шепча ему на ухо, и у него приподнялся уголок губ, образующий полуулыбку.

 Заметив наше приближение, они обратили на нас свой взор. И как только мы к ним подступили, рыжий силой утянул меня к полу так, что я не смогла сопротивляться и оказалась на коленях, как раб. Он грубо положил ладонь на мою голову, вынуждая склониться перед его правителем. Я стиснула зубы от дикого раздражения, но стерпела порыв ответить ему.

– Отрадно видеть тебя, дорогая дочь, – издевательски выдави из себя Уорл, обнажая до безобразия белоснежные зубы.

– Оставь любезности для своего отродья и избавь меня от этих розовых соплей, – я смогла вывернуться из-под тяжёлой руки и гордо вздёрнула подбородок.

– Ты как неприрученный дикий зверь. Кусаешься и царапаешься, но стоит пару раз преподать урок, и зверёк становится покорным, – сказал он, словно промурлыкал, испытывая некое предвкушение.

– Зачем я здесь?

– Я дал тебя время обдумать моё предложение. Время истекло, – он махнул рукой, будто отмахнулся от назойливой мухи.

– Ты дал мне неделю! – вскипела я.

– Знаешь, я подумал, что неделя – это слишком долго, и решил поменять своё мнение, – для него это было так просто и обыденно, что он не видел в своём решении ни малейшего изъяна.

– Я не приму его, – гордо ответила я, стараясь всем своим видом показать решительность.

– Я не сомневался. Именно поэтому ты здесь. Не было смысла тратить время впустую, – уголки его губ медленно потянулись в стороны, вырисовывая на лице улыбку сумасшедшего.

– Я заберу у тебя то, что по праву принадлежит мне. И также, ты отдашь свою душу ей, – он указал большим пальцем руки на Лэю, а та, чуть ли не тряслась от удовольствия.

– Твоим дням настанет конец! Пророчество сбудется, и ты ничего с этим не сможешь сделать! – мне отчаянно хотелось задеть его, оскорбить, унизить, всё что угодно, лишь бы стереть с его лица выражение превосходства.

– Пророчество! – он рассмеялся, так громко, что эхо от его голоса разлеталось по пространству, отскакивая от каменных стен.

– Ему не суждено сбыться. Больше не осталось ни одного чистокровного фейри из моего рода, к которому оно могло относиться. А ты! Ты лишь глупая ошибка. Неужели ты думаешь, что способна остановить меня? Полукровка, которая ничего не сможет сделать. Я заберу у тебя то, что отняли у меня. Запечатали в твоём хрупком теле, не имея на то права! – его голос повысился на несколько тонов.

– Это же ты? Ты убил первых правителей? Стёр практически все упоминания о них? Это твоих рук дело? – я вспомнила о нашем предположении по пути в его замок.

– Эвамон и Руна… – задумчиво произнёс он, вмиг, посуровев, отчего на его лице проявились грубые черты. – Они были глупы. Объединить людей и фейри! Этих жалких тварей, неспособных прожить даже сотню лет без магического вмешательства! – с каждым последующим словом он становился разъярённее. – Позволили им смешивать нашу кровь и плодить бесполезных полукровок, забыв о том, что фейри и людям не место на одной земле, а уж тем более в постели! Мы могли иметь всё, позволив этой войне дойти до конца. Власть, рабов и бескрайние земли. Я отговаривал их, приводил доводы, но они и слушать меня не хотели! – он ударил кулаками по сиденью под собой и наклонился вперёд, так, что его полусобранные волосы на затылке касались теперь колен. – Они отдалились. Отгородились от меня, ссылаясь на занятость и дела по восстановлению земель, и не подпускали ближе, чем на пару метров. И именно тогда я понял, что нам не по пути. Что друзья решили избавиться от меня, не позволив совать нос в их дела.