На его шее покоился ошейник, белый, отполированный и, похоже, его основная составляющая была – кость. Заметив мой пристальный интерес, рыжий подтолкнул меня ближе к двери. Отварив её, он силой впихнул меня внутрь, отчего я запуталась в ногах и чуть не распласталась прямо на проходе. Удержав равновесие, я оглянулась по сторонам. Это была маленькая комнатка, но всё так же без окон. По направлению прямо, у стены, стояла небольшая ванна, от которой клубился пар горячей воды. Рядом была разбросана куча вещей, над которой хлопотала миниатюрная девушка. Её волосы были собраны в высокий пучок, который привлекал внимание к её закруглённым ушам. Ещё один человек, обращённый в рабство, подумала я.

 Более в комнате ничего не находилось. Как только мне удалось всё обстоятельно разглядеть, ненавистный стражник пихнул меня ровно посередине спины, задев самые воспалённые раны. Это заставило меня издать болезненный стон, на что я услышала довольное хмыканье.

– Брона, нужно отмыть эту шавку и более-менее приодеть. Правитель желает видеть её у себя за обедом, – его слова ввели меня в ступор, и я не сразу поняла, что он стоит и никуда не собирается уходить.

– Слушаюсь, – девушка кротко поклонилась и принялась хлопотать, подыскивая в куче тряпья наряд.

– Какой ещё обед? – не удержалась я, от вопроса вытаращившись на него.

 Он проигнорировал мой вопрос, нацепив на своё уродливое лицо маску полнейшего хладнокровия. Брона, откопала брюки и тунику чёрного цвета, потрёпанные временем, но всё ещё сносные, для того чтобы их можно было одеть. Её печальное измученное лицо, не отражало никаких эмоций и мне стало жаль эту беднягу, вынужденную прислуживать таким монстрам, в надежде прожить на день дольше.

 Она подошла ко мне, потянувшись за мою порванную одежду, и я отпрянула от неё, как от огня, словив волну паники.

– Не рыпайся, или нарвёшься на очередную порцию розги, – прорычал мужчина, хватая меня за предплечье, притянул к себе так, что он практически соприкасался с моим лицом.

– Выйди отсюда, – я подалась вперёд и рыкнула на него в ответ, с яростью во взгляде.

– Чтобы ты совершила глупую попытку побега? Нет уж. Глаз я с тебя не спущу. К тому же, не хочется пропустить самое интересное, – он скорчился, видимо, вспомнив, как поплатился за свой удар, вывивший меня из чувств.

– Чёртов ублюдок! – выругалась я, заглядывая в его бесстыжие глаза, и вырвалась из его хватки.

 Испытывая ужасающий стыд, унижение и стеснение, дрожащими руками я принялась стягивать с себя одежду. Он отошёл в сторону, облокотился спиной о стену и сложил руки на груди, как любил делать Коул. От этого сравнения у меня заскребли кошки на душе, и я нервно вздрогнула. Попытавшись успокоиться, сняла сначала брюки и взялась за верхнюю часть, которая уже едва напоминая мою форму и была во многих местах разодрана, в том числе открывая вид на голую спину. Я попыталась потянуть за край, но она прилипла в нескольких местах к запёкшимся ранам, и я зашипела от острой пульсации в этой области. Девушка сочувственно на меня посмотрела и взялась помогать, аккуратно отдирая прилипшую ткань. Я старалась не издавать ни звука, но в некоторых моментах это довольно плохо получалось. Украдкой посмотрев на своего мучителя, я заметила, как он облизнулся, а в его глазах загорелась искра желания и мерзкой похоти. Мне стало противно, и я поспешила отвернуться, устремив взгляд в стену перед собой.

– Пошевеливайся, правитель не любит, когда его заставляют ждать, – бросил он, сгорая от желания поскорее меня раздеть.

 Я вздохнула, и когда последний кусок моего одеяния слетел на пол, я почувствовала себя уязвимой и беззащитной, представ перед ними двумя совершенно обнажённой. Холод сразу же пробежался по моей коже, от которого тут же набухли соски, приковывая ещё большее внимание ко мне. Я слышала, как он тяжело вздохнул, отчего у меня в горле образовался тугой комок, который я с трудом проглотила, а в груди всё сжалось от накатившей паники. Девушка, понимая мои чувства и положение, поспешила подвести меня к ванне и помогла забраться в неё. Всё это время, что меня отчаянно унижали, я гордо держала голову, не желая давать им, упиваться моей слабостью.