До Южной оконечности было часа полтора ходу приблизительно. Туземных воинов, возмущенных соседской наглостью, не требовалось подгонять – они сами спешили, как могли. То и дело в рядах бойцов раздавались возмущенные выкрики и проклятия, так что Робинзону, когда они подошли к вражеской деревне поближе, пришлось даже отдать несколько распоряжений не шуметь, чтобы южане не услышали их приближения и не успели заранее попрятаться.

Когда южная деревня совсем показалась в виду, Робинзон протянул руку в ее направлении и выкрикнул воодушевленно:

– Вперед! На приступ!

Войско Северной оконечности, издавая воинственные возгласы, ринулось на приступ.

Первыми во вражескую столицу, с устрашающим гиканьем и помахиванием дубинками, ворвалась легкая кавалерия. Кавалеристы Северной оконечности смерчем пронеслись по деревне, оставляя после себя поломанные хижины и перевернутую утварь. Следом, довершая начатое, подоспела пехота.

Как и следовало ожидать, туземцы Южной оконечности оказались совершенными неподготовленными к предпринятой северянами операции возмездия. Южане были склонны воровать чужую утварь, а отвечать за преступления по закону – это оказалось слабо́, так что войскам Северной оконечности предводительством Робинзоном не было оказано почти никакого сопротивления. Пооткрывавшие рты южане либо в остолбенении смотрели, как стремительные северные кавалеристы разрушают их древесные хижины, либо – если это были женщины, – отчаянно визжали, пытаясь схватить и удержать подле себя детей, чтобы те ненароком не угодили под копыта ездовых коз.

Немного придя в себя, туземцы Южной оконечности бросились под прикрытие тропического леса врассыпную, но и там легкие северные кавалеристы настигали их и брали в плен. Всего в результате спланированной Робинзоном операции было захвачено в плен несколько десятков южных туземцев. Всех их связали лианами и увели с собой в Северную оконечность.

Когда победоносная армия Северной оконечности торжественным маршем возвратилась в родную деревню, гоня перед собой захваченных пленных, немобилизованное население высыпало на улицы. Жители славили победителей и, не в силах как-то иначе выразить свое восхищение, бросали в воздух предметы скудного туземного гардероба.

Пленных согнали в одну кучу и принялись стыдить за воровство и другие мелкие проказы, которые, как теперь выяснилось, были вообще характерны для жителей Южной оконечности.

«Что с ними делать? – задумался Робинзон. – Отпустить нельзя – тогда пленные вернутся в свою деревню, как будто они никакие не пленные, а обыкновенные мирные туземцы. Пускай уж живут здесь, под присмотром».

И Робинзон распорядился привязать к ноге каждого пленного по тяжелой коряге, чтобы пленные не смогли убежать, и отправить работать на выкорчевку леса и строительство загонов для скота. А куда их еще было отправлять? Стоило отпустить пленников восвояси, как они бы подались на свою Южную оконечность, откуда принялись совершать воровские набеги на Северную оконечность.

Конечно, чтобы держать пленников здесь, на Северной оконечности, их требовалось кормить.

«Так пусть, – рассудил Робинзон, – эти пленные южане сами себя кормят, работая на выкорчевке леса и строительстве загонов для коз или каким-нибудь другим образом восстанавливая разрушенное их воровскими действиями северное хозяйство. Пусть работают на банановых плантациях, в конце концов. Много ли каждому из них надо для пропитания? Одного банана в день за глаза хватит. Если, таким образом, каждый пленный южанин вырастит пятнадцать бананов за день, на один банан в день он сможет питаться, а остальные четырнадцать бананов станут поступать в распоряжение государства Северной оконечности, на благо всех северян. Не нам же на этих проклятых южан работать? Пусть они на нас работают, в самом деле!»