…Вам, очевидно, будет интересна такая деталь. Когда Надежда Яковлевна переписывала для меня стихи, Осип Эмильевич неоднократно говорил: «Стихи, записанные Надей, могут идти в порядке моей рукописи». Действительно, большинство стихов сохранилось в записи Н.Я. Я часто видела, что только созданное стихотворение О.Э. диктовал Н.Я. Так что первые записи сделаны ее рукой. Н. Штемпель.>142
При этом не следует думать, что написанное Натальей Евгеньевной было чуть ли не продиктовано Н.Я. В просьбе Н.Я. написать что-то похожее и Н.Х., собственно говоря, уже не было никакой необходимости, ибо Наташа сделала это еще семь лет тому назад – 27 марта 1960 года она (впрочем, и тогда – по просьбе Н.Я.) отправила Н.Х. следующее письмо:
Глубокоуважаемый Николай Иванович!
Мне стало известно о письме Сергея Борисовича Рудакова.
Не буду писать Вам о том впечатлении, которое на меня произвел этот бред. Но считаю своим долгом сообщить Вам нижеследующее.
Я познакомилась с Сергеем Борисовичем Рудаковым в феврале 1936 г. Мы очень часто встречались с ним вплоть до его отъезда из Воронежа, т. е. до июля 1936 г.
С.Б. мне постоянно и восторженно говорил об О.Э. Мандельштаме, читал его стихи, но познакомить меня с ним не хотел, больше того, пытался брать с меня обещание, что и после его отъезда из Воронежа я не буду стремиться познакомиться с О.Э. Мандельштамом. В августе 1936 г. (после отъезда Рудакова) я пошла к Мандельштаму. С этого времени я виделась с Осипом Эмильевичем и Надеждой Яковлевной почти ежедневно (после отъезда О.Э. и Н.Я. из Воронежа встречалась с ними в Москве, Савелово, Твери).
Зиму 1936 г. и 1937 г. (до самого отъезда из Воронежа) Осип Эмильевич очень много писал.
Я была свидетельницей необычайного творческого подъема, какого-то порыва, который длился без конца, торжества и победы вдохновения над всеми горестями и скудностью повседневной жизни, окружавшей поэта.
Стихи создавались на глазах.
Почти каждый день появлялись новые стихи.
Я помню всё до мельчайших подробностей, как будто это было вчера, помню эйдетически>143, как говорят психологи.
Осип Эмильевич часто не ждал вечера, когда я могла зайти к ним, а приходил в лабораторию, где я работала, или в техникум, где преподавала, чтобы прочитать мне сейчас же свои новые стихи.
В отношении некоторых стихов я могла бы свидетельствовать, под каким конкретным впечатлением они создавались.
Осип Эмильевич очень щепетильно относился к датам своих стихов. На стихах, которые записывала Надежда Яковлевна, и на нескольких стихотворениях, переписанных мною, он всегда собственноручно ставил дату и букву В., т. е. Воронеж, поэтому очень просто ликвидировать рудаковский бред.
Можно точно сказать, какие стихи и сколько написано их было после отъезда Рудакова из Воронежа. Кроме того, у меня есть стихи С.Б. Рудакова, написанные им собственноручно (если нужно, я могу передать их Вам), и простое сравнение (даже не анализ) покажет, что стихи поэта Мандельштама и стихи Рудакова отличаются друг от друга, как небо от земли.
Если я могу быть Вам чем-то полезна, я к Вашим услугам. 27/111-60 г.
С уважением Н. Штемпель>144
Тогда – в 1960-м – Н.Я. тоже защищалась от возможной угрозы – угрозы элементарного плагиата со стороны вдовы Рудакова. Харджиев тогда, как и Ахматова, был ее другом и союзником, а воронежская Наташа – основным свидетелем.
Теперь Н.Я. превентивно защищалась вновь – но на сей раз от самого Харджиева и угроз, связанных с «диктатурой» его редакторства.
Шестнадцатого ноября 1967 года, то есть в день отправки последнего письма Н.Х., она просила Н.Е. Штемпель: