День выдался свободный, решил помочь. Но сегодня и у него не слишком весело шло дело: уж больно плохонький попался лес, приходилось подсекать, равнять, надтачивать. Кое-как к обеду уложили второй венец.

– Ты, я вижу, тоже не фокусник, – заметил Костик.

– Царьков фокусник, – ответил Андрей. – Только он фокусы за деньги показывает.

– Знаю, ходил к нему. Говорю: денег пока нет, позже рассчитаемся. А он: «Кабанчик есть? Давай кабанчика».

– А ты? – заинтересовался Андрей.

– А я кое-что другое предложил.

Удовлетворенно посмеялись.

– Ну, а что она, твоя женка? – вспомнил Андрей. – Красивая или толстая, что ты с ней никак не…

– Рожала сегодня.

– Рожала?

– Ну.

– Ага. А ты, значит, помогал. Помог?

Костик пожал плечами.

Андрей поднял топор, постучал толстым ногтем по лезвию.

– Перетянул жало, – заметил. – По березе хорошо идет, а в сосне заедает. Вроде твоих шуточек.

– Какие шуточки? Девку родила.

Поглядели как ненормальный на ненормального.

– Девку?.. Тогда чего не гуляешь?

– Успею. – Улыбнулся и показал две тридцатки. – Вечером просажу.

– А ну-ка, прятай топоры! Он успеет… За девку, чтоб хороший характер имела, пить надо вдвое больше, чем за мужика. Пошли!

Вот так случилось, что застрял с ним, Костиком, на три недели. Сперва помогал, чтоб наверстать упущенное, потом… Не получалось у Костика одного.

За три недели вывели сруб, уложили матицы, подняли стропила.

Царьков однажды подошел, поинтересовался: «Курятник работаете?..» Ясно, не Дом Советов. Но в конце концов главное, чтобы не капало и не дуло.

Наконец Андрей сказал:

– Теперь воюй без меня. Работенка подвернулась хорошая.

– Не знаю, когда с тобой рассчитаюсь.

– Не рассчитаешься. Скоро я тю-тю…

– Как же быть?

– Чего волнуешься? Я, знаешь, не доверяю тем, кто свои долги помнит. Легко жить хотят. Отдал – и будь здоров. Если б все с меня деньги требовали… Может, я свои долги тебе передаю.

Бельчаков прожил с женой и дочерью в той избе пять лет.

Да, неважный получился домишко. Прав Царьков, окна плохо закрывались, дверь зимой заклинивало…

Но легко жилось в том доме.

Сейчас Константин Петрович один из самых больших людей в городе. Живет в богатом особняке, подъезжает к калитке авто утром и вечером…

Да-да, все было именно так, память его еще не подводит. Не уверен только, произносил ли Андрей эти самые последние слова. Но ощущение таких слов осталось.

…Итак, все складывалось хорошо. Вот только появилась у него одна слабость: раз в неделю, в субботу, Андрей напивался.

Приходил вечером с тридцаткой к забегаловке Либанова, но надолго ли хватит тридцатки? Через час оборачивался к Тишку, что всегда безотлучно сидел здесь, в углу.

– Дай.

Парнишка у него был вроде кассира. Запускал ручонку под рубаху и, покопавшись, вытаскивал из мешочка на веревочке еще красную. Этой хватало уже на полчаса. Так напивался, что не мог добраться до своего шалашика: взваливался где-либо на скамейку и дрых до утра. А парнишка верно сидел рядом и клевал носом. Впрочем, куда ж ему, малому, деваться?

Пробудившись под утро, плелись в свой шалашик. Отоспавшись к обеду, варили чай на костре, а потом Андрей доставал дудку и принимался играть. Сперва заунывные песни, а потом веселее. Подергивался, подмигивал, приплясывал наконец. И малец начинал смеяться.

Может, он немой был, а не глухой?

Иной раз снимал с шеи Тишка тот мешочек с деньгами, а был он уже увесистый, пересчитывал, говорил:

– Ничего, Тишок. Скоро мы с тобой двинемся… Есть одно хорошее местечко на земле, где нас с тобой ждут. Ну, может, не ждут, а рады будут. Это точно. В этом я не сомневаюсь. Дом там стоит на берегу моря. А море – синее. Птицы летают красивые. А солнышко – круглый год. Хорошо!