«Волга» забуксовала в лыве – это Володя, рискуя, незаметно выключил сцеплением скорость, и отчаянно газовал на холостых оборотах. Бандиты не заметили уловки шофёра, и продолжали спокойно сидеть на своих местах, правда, заметно занервничали. Нестеров разозлился:

– А ну, парни, вылезайте! Машина тяжёлая – всем троим надо толкать!

Те неохотно подчинились и, чертыхаясь в грязной воде, взялись толкать машину в багажник. Володя резко включил скорость и рванул, обдав грязью злополучных пассажиров. Те что-то гортанно закричали, размахивая руками, и побежали за машиной. Нестеров, обернувшись, закрыл кнопками все дверцы, и помчался в городок.

На въезде – в будке ГАИ сидели два милиционера. Он остановился – рассказал им всё, и они быстро поехали туда на своей машине, а сзади – за ними, еле успевала «Волга». Проехали злополучную лужу, но на дороге никого не оказалось: бандиты где—то спрятались, увидев машину ГАИ. Милиционеры остановились, пожали ему руку, и посоветовали больше не приезжать в эти места.

Володя приехал домой взволнованный – рассказал всё супругам. Петрович сразу сказал:

– Да, нехорошая история! Эти сволочи будут теперь тебя искать: номера-то машины запомнили. Надо тебе уезжать.

Дарья побледнела, разволновалась, заговорила:

– А, может, всё обойдётся? Возможно, эти бандиты не местные, а приезжие? Пока в Ташкент не езди – потаксуй здесь.

– Так они знают, что я живу в Ленинабаде – в разговоре обмолвился.

Петрович обнял Володю:

– Тем более! Уезжай быстрее, чтобы не было беды! Это сволочной народец!

На следующий день он выехал домой – в родной город, поняв, что его теперь бандиты не оставят в покое. Провожала его одна Даша – Петрович был на смене. Она ревела белугой:

– Я люблю тебя! Как я теперь без тебя буду жить?

Нестеров только теперь понял, что и он полюбил Дарью. В нём боролись два чувства – любовь к Даше и чувство вины перед товарищем за свою подлость. Но что делать? Надо было делать жизненный выбор, тем более вмешалась непредвиденная ситуация.

Мать встретила сына со слезами радости:

– Сыночек! Как я соскучилась по тебе! Что с тобой? Ты какой-то жёлтый, похудел.

– Ничего, маманя! Отъемся дома – теперь больше никуда не поеду!

Практически ежедневно теперь вспоминал он Дашу, Петровича. Очень тосковал за ними.

Он пока не работал – немощь вдруг овладела его телом. Мать беспокоилась, приводила знахарок, заставляла сына проходить обследование в поликлиниках и больницах, но ничто не помогало. Часто Володя вспоминал ту последнюю трагическую поездку, чуть не стоившую ему жизни.

Но смерть подбиралась к нему с другой стороны – неизлечимая болезнь приковала его к постели. Он написал письмо в Ленинабад – Петровичу и Даше, поняв, что в его жизни никогда не было, и не будет лучших друзей, чем эта милая супружеская пара. Обещал, когда выздоровеет, приехать к ним в гости. Теперь он не расставался с гитарой, со слезами напевая одну и ту же свою любимую песню:

Как люблю твои светлые волосы,

Как любуюсь улыбкой твоей.

Ты сама догадайся по голосу

Семиструнной гитары моей.

Не дожив до тридцати пяти лет, умирая от лейкоза, Нестеров тосковал, плакал и всё вспоминал-вспоминал свою единственную в жизни женщину – незабвенную Дашеньку.

Он так и не узнал, что недавно Даша родила сына…

Захар Семёнович работал директором довольно крупного предприятия в Сибири. Энергичный, напористый – он «горел» на работе, за что и ценили его в вышестоящей организации. Но семейная жизнь у него не удалась. Вокруг было много привлекательных женщин, но, несмотря на свой решительный характер, он был по натуре очень щепетилен, романтичен, и всё никак не мог найти «свою половину». На его предприятии работал молодой экономист Костя, с которым, несмотря на разницу в возрасте, очень подружился директор. Дело в том, что Костя прекрасно пел и играл на гитаре на корпоративных вечерах, а Захар Семёнович с детства просто обожал гитару и мандолину. Сам в юности довольно преуспел в умении петь и играть на этих инструментах.