Сначала я часами всем рассказывала о североамериканском каньонном крапивнике. Каньонный крапивник тысячами камушков выкладывает тропинку к своему гнезду. Представьте себе: каменная дорожка петляет через каньоны, через пустыню, пока не упирается в гнездо, которое кишит вертлявыми птенцами, зовущими мать, а мать вдалеке скачет от камушка к камушку, от камушка к камушку. Я – мать. Я – камушек вдалеке. Или просто еще один человек со своими проблемами в мире, где и так слишком много проблем, чтобы обращать внимание на кого-то, кто сидит в застенках и читает детскую книгу в комнате для рукоделия. Я – камушек.
После того, как я часами всем рассказывала о североамериканском каньонном крапивнике, женщины стали дарить мне и другие книги о птицах. Они просили, чтобы их приносили им посетители – волонтеры, адвокаты и, счастливицам, родственники. Женщины стали моей птичьей семьей.
Детская площадка – самое счастливое место на территории центра, но она не похожа на другие игровые площадки. Горки здесь серые и сделаны из металла. Турники, туннели – тоже сделаны из металла. Все это покрыто серым брезентом. Похоже на индустриальную площадку для детей-роботов. Или лабораторию с двусторонними зеркалами, где развлекаются инопланетяне, пока ученые изучают их поведение. Не думаю, что их смущает металл. Не думаю, что их смущает серость. Может, не у всех из них были радужные пластмассовые площадки с винтовыми лесенками, и им не с чем сравнивать.
Детская площадка находится во внутреннем дворе, огороженном зданием. Земля покрыта бетоном и искусственной травой. По одну сторону двора – наши койки. По другую – учебные помещения, санчасть, общая комната и библиотека, в которой почти нет книг, есть несколько компьютеров, но преимущественно тут хранятся подшивки с такими заголовками, как «юридические советы для чайников» и «знай свои права». Я их как-то полистала. Я почти ничего не поняла. Каждая часть здания называется зоной и помечена символом с животным и цветом: красная птица, зеленая лягушка и тому подобное. Никто не называет свои комнаты этими названиями. Никто не говорит, что живет в «животном».
Сегодня на детской площадке порядка дюжины детей. Слава богу, дети не носят штаны с безразмерными футболками одинакового цвета и могут бегать во всей пестроте своего оперения. Синие шорты, красные футболки, черная кожа, каштановые волосы, зеленые глаза и звонкий смех. Не все дети такие. Некоторые сидят на бетонном выступе, возя ногами по песку, и смотрят на все со стороны. Некоторые вообще не появляются на детской площадке, предпочитая повсюду следовать за своими матерями, проявляя первые черты взрослости, которая вот-вот проступит в них во всей своей суровости. Ана – это сплошные вопросы и смех. Она любит рисовать, любит носиться по грязи и играть в футбол, ее худые ноги всегда залеплены пластырями. Любит сочинять истории, чтобы скоротать время. Няня знает ее лучше, чем я. С няней она проводила все свободное время, пока я не заканчивала работать по вечерам. Боль возвращается, всегда застает меня врасплох. Я вынуждена отвести взгляд от горки, от песочницы, от горящей вдалеке нефти.