Она произнесла эти слова с шаловливым подмигиванием и блеском в глазах.

– …тогда мы наверняка соберем кое-какие средства на ремонт крыши Святого Танкреда.

Я провела так много времени, сидя на середине лестницы, что начала чувствовать себя Кристофером Робином.

Я и сейчас там сидела, наблюдая за переполненным вестибюлем, где несколько дюжин членов съемочной группы разбились на маленькие кучки и разговаривали. Я узнала только женщину по имени Марион, которая днем увела Бан Китс. Поскольку Бан нигде не было видно, я предположила, что она все еще отдыхает в своей комнате.

– Леди и джентльмены! – окликнул кто-то, хлопая в ладоши, чтобы привлечь внимание. – Леди и джентльмены!

Гул разговоров смолк так же резко, как будто его обрезали ножницами.

Бледный молодой человек с песочного цвета волосами пробрался к подножию лестницы, поднялся на пару ступенек и повернулся лицом к остальным.

– Сейчас к вам обратится мистер Лампман.

Чтобы усилить старомодное электрическое освещение Букшоу, принесли несколько неярких ламп.

Откуда-то из теней за ними появился крошечный мужчина средних лет и, словно мальчик на сельской дороге, небрежным и медленным шагом пересек вестибюль, как будто в его распоряжении было все время мира. Он был одет в довольно поношенную оливково-зеленую шляпу-федору, черную водолазку и черные брюки.

В другой одежде Вэл Лампман вполне сошел бы за эльфа.

Он повернулся лицом к аудитории. Я заметила, что он не поднялся ни на одну ступеньку.

– Как приятно видеть так много знакомых лиц – и новые лица также, – сказал он. – В числе последних – Том Кристи, помощник режиссера…

Он прервался, чтобы положить руку на плечо подошедшего к нему кудрявого мужчины.

– …который присмотрит за тем, чтобы все было в порядке и никто из вас не натыкался на стены.

Раздался легкий, но вежливый смех.

– Как большинство из вас в курсе, мы столкнулись с небольшим затруднением. К несчастью, Пэт Макналти получил травму, и, хотя меня заверили, что с ним будет все в порядке, нам придется обходиться без его великодушных наседкиных маневров, по крайней мере какое-то ехнической командой до особого уведомления будет руководить Бен Латшоу, и я знаю, что вы проявите по отношению к нему любезность.

Головы повернулись, но я не видела, на кого смотрят.

– Я надеялся устроить прогон первой сцены с мисс Уиверн и мистером Дунканом, но, поскольку он еще не приехал, вместо этого мы отрепетируем сцену сорок два с горничной и почтальоном. Где горничная и почтальон? А! Жанетта и Клиффорд – хорошее шоу. Подойдите к мисс Тродд, и мы встретимся наверху, как только закончим здесь.

Жанетта и Клиффорд прошли по вестибюлю по направлению к очкастой Марион, махавшей в воздухе дощечкой, чтобы показать им путь через толчею.

Марион Тродд – так вот как ее зовут.

– Вэл, дорогой! Прости, я опоздала.

Голос прозвучал словно хрустальная труба, отразившись от полированных панелей вестибюля.

Все повернулись и увидели, как Филлис Уиверн начала шествие по западной лестнице. И какое шествие! Она переоблачилась в костюм мексиканской танцовщицы – белую блузку с рюшами и юбку, напоминавшую пляжный навес над шезлонгом.

Только банана в волосах не хватало.

Раздались редкие аплодисменты и одинокий свист, отчего она притворилась, что краснеет, обмахивая щеки рукой.

Ей, должно быть, ужасно холодно с короткими рукавами, подумала я. Хотя, может, работа под жаркими лампами сделала ее невосприимчивой к английской зиме.

Один раз она остановилась, чтобы беспомощно пожать плечами и указать подбородком в сторону верхнего этажа.

– Бедняжка Бан, – сказала она неожиданно торжественным голосом. – Я пыталась влить в нее немного супа, но она не смогла удержать его. Я дала ей кое-что, чтобы она уснула.